Отношение эмиграции к церковной политике преемников Патриарха Тихона

Московская Сретенская  Духовная Академия

Отношение эмиграции к церковной политике преемников Патриарха Тихона

Диакон Максим Скворцов 11306



Местоблюстители Патриарха Тихона пытались удержать жизнь Русской Церкви до последнего. Им приходилось идти на значительные уступки советской власти, понимая, что церковные деятели оказались зажатыми между законами, выпускаемыми властью, жертвуя, при этом, своими моральными устоями. Но об этом не всегда догадывались за рубежом, так как не знали какой информации стоило верить, а какой нет. Автором статьи собраны материалы по работам А. В. Урядовой и О. Ю. Васильевой, где освещены вопросы касательно политики митрополита Сергия (Страгородского) и мнение эмиграции по данной проблеме.

Содержание:

  • Патриарх Тихон и каноническое преемство
  • Декларация 1927 г.
  • Пресс-конференция митрополита Сергия (Страгородского)

  • Патриарх Тихон и каноническое преемство

    Патриарх почил в сложное для Церкви время. В настоящее время Московская Патриархия представляет, опубликованный после кончины Патриарха Тихона, документ, называемый ею «завещанием», как подлинное выражение его воли. Возникают такие вопросы: так ли это и мог ли такой владыка скончаться, сделав последнюю уступку врагам? Ведь смерть ― это экзамен для христианина. Мы можем смело утверждать, что это не так. Патриарх физически не выдержал напряжения, но умер, не уступив врагам Церкви.

    Отец В. Виноградов, со слов лица, бывшего вблизи комнаты Святейшего Патриарха, передает, что во время разговора с митрополитом Петром слышались слова Патриарха: «Я этого не могу». Важно также обратить внимание, что на совещании собравшихся архиереев «завещание» не оглашалось. Отец В. Виноградов был прав, подчеркивая, что Тучков, который разрешил совещание владыки Петра и Патриарха непременно потребовал бы оглашения «завещания», если бы оно действительно было подписано Патриархом. Более того, митрополит Петр в своем первом послании в качестве Местоблюстителя не только не упомянул о завещании, но и написал свое обращение совсем в другом духе, нежели мнимое «завещание» Патриарха Тихона[1].

    Обратим также внимание на то, что так называемое «завещание» начинается с заявления, что Патриарх его пишет «оправившись от болезни». Но мы знаем, что состояние здоровья у Патриарха в последние дни было очень плохим и в самый день якобы подписания документа, он чувствовал себя особенно плохо, состоялся консилиум врачей и Патриарх скончался. Содержание «завещания» совершенно не соответствует тому, что Патриарх выздоровел и возвратился к активной работе. Протопресвитер В. Виноградов, сопоставляя много данных, приходит к выводу: подписи Патриарха под предложенным ему текстом послания не было. «Но, ― пишет он, ― Тучков был человеком, способным для достижения цели не останавливаться перед обманом; как он поступил уже отменным посланием о новом стиле, как он поступил с неутвержденным проектом Высшего Церковного Управления, так он решает поступить и в данном случае: он решается неподписанный Патриархом проект объявить подписанным»[2].

    18 мая 1926 г. митрополит Сергий (Страгородский) собрал совещание епископов, на котором был образован Временный Патриарший Священный Синод, который был официально утвержден Наркоматом внутренних дел

    Итак, в последнем своем сражении с врагами Церкви Патриарх остается непобежденным. Он не омрачил своего облика борца за чистоту Церкви. Он умер, одержав духовную победу, и не напрасно его так оплакивала вся Русская Церковь и все другие Православные Церкви, о чем свидетельствовали многочисленные изъявления сочувствий, полученные митрополитом Антонием (Храповицким) от всех Патриархов и ряда глав инославных исповеданий[3].

    После смерти Патриарха Патриаршим Местоблюстителем стал митрополит Петр (Полянский). 9 декабря 1925 г. последовал арест митрополита Петра и примерно 20-ти архиереев, исполнять обязанности Патриаршего Местоблюстителя стал митрополит Сергий (Страгородский). У митрополита Сергия появилась надежда на достижение приемлемого компромисса с властями. Характер этого компромисса прослеживается в его последующих действиях. 18 мая 1926 г. митрополит Сергий собрал совещание епископов, на котором был образован Временный Патриарший Священный Синод. Он был официально утвержден Наркоматом внутренних дел.

    В это время за рубежом возникло предложение избрать Патриарха здесь. Один прихожанин из Белграда писал в письме митрополиту Евлогию (Георгиевскому) по поводу выборов Патриарха следующее: «А вот в России этого сделать не могут, и не могут даже себе Патриарха выбрать. А мы можем и должны. И кандидат у нас на лицо, вот он ― тут: величайший ученый, которого выбрали собственно на русский патриарший престол, но только потом уже решили выбрать двух кандидатов, набирали, набирали голоса и выбирали Тихона… Итак, выберем Патриарха для Сербии, Франции, Америки и Японии и т.д. и т.д. Или, может быть, вы тоже выберете Патриарха у себя для Франции»[4]. Из этого письма видно, что в качестве кандидата на патриарший престол выдвигался митрополит Антоний (Храповицкий). Эта идея в эмиграции пребывала с 1921 г., но тогда речь шла лишь об избрании митрополита наместником Патриарха для эмиграции. Позже данный вопрос возник вновь и даже был вынесен на повестку дня Архиерейского собора, который постановил: «Признать, что представители епархий, находящиеся за пределами России выражают голос свободной русской заграничной Церкви, но ни отдельное лицо, ни собор иерархов не представляет собой власти, которой бы принадлежали бы права, коими во всей полноте обладает Всероссийская Церковь в лице ее законной иерархии»[5].

    Затем данный вопрос всплыл в 1925 г. Архиепископ Иннокентий, начальник Русской православной миссии в Китае, обратился к митрополиту Антонию (Храповицкому) с просьбой «возглавить временно Русскую Православную Церковь теперь же за границей в качестве патриаршего заместителя, так как Святейший Патриарх Тихон совершенно лишен всякой свободы действий и распоряжений и именем его всякий может злоупотреблять, а он не в силах этому воспрепятствовать. Между тем Российская Православная Церковь переживает крайне тяжелое положение и необходимо спасти ее путем восстановления свободного и твердого управления ею»[6]. Это письмо заслушали на Синоде лишь, когда получили сведения о кончине Патриарха Тихона. Исследователи считают, что это было не более чем декларацией, попыткой «напугать» советскую власть. Зарубежные архиереи хорошо понимали, что в данных условиях они не смогут управлять Церковью в России, а также данное назначение противоречило бы канонам, и поэтому на практике ничего не изменилось, но вопрос о главе РПЦ еще долго был на повестке дня эмиграции, в том числе и в связи с последовавшей за смертью Патриарха сменой местоблюстителей патриаршего престола[7].

    В одном из своих писем митрополит Анастасий (Грибановский) утверждал, что в России нет законного Синода, а митрополит Петр местоблюстителем объявил себя сам

    Неоднозначно эмиграция отнеслась к назначению митрополита Крутицкого Петра (Полянского). Этому было несколько причин:

    1.                  личные позиции митрополита Петра были ослаблены его недолгим монашеским служением;

    2.                  причиной того, что зарубежный синод выжидал с признанием местоблюстителя, могло быть опасение эмиграции, что тот ужесточит политику в отношении зарубежного духовенства, потому что известно, что он негативно относился к этому вопросу будучи помощником Патриарха;

    3.                  митрополит Петр, как и Патриарх Тихон, вновь поднял вопрос о легализации, что ставило на повестку дня осуждение заграничных архиереев, которые советские власти ставили как одно из обязательных условий легализации[8].

    В одном из своих писем митрополит Анастасий (Грибановский) утверждал, что в России нет законного Синода, а митрополит Петр местоблюстителем объявил себя сам. В мае же, архиепископ Анастасий уже не сомневался в полномочиях митрополита Петра и писал: «Местоблюститель Патриаршего Престола ― человек известный нам по своему прошлому ― не имеет и малой доли того авторитета и тем менее ореола исповедничества, каким обладал наш почивший святой Отец. Тем не менее, мы готовы оказать ему полное послушание, если он не потребует от нас чего-либо ему, противного канонам и нашей архиерейской совести. К сожалению, я не уверен в этом, ибо он слишком спешит протянуть руку общения и дружбы Советской власти»[9].

    Незадолго до ареста митрополита Петра (Полянского), до эмиграции дошли сведения о его борьбе с обновленцами, а также документ, подписанный Патриархом Тихоном, который подтверждал его назначение местоблюстителем. Одним из главных вопросов первого заграничного Архиерейского собора после смерти Патриарха Тихона был вопрос об отношении к местоблюстителю патриаршего престола митрополиту Крутицкому Петру. На соборе были заслушаны и одобрены постановления Архиерейского синода о признании его в этой должности и его имя стало возноситься при богослужении, но вскоре митрополит был арестован и сослан, а Московскую Патриархию возглавил назначенный им заместитель ― митрополит Сергий (Страгородский)[10].

    В эмиграции сложились различные точки зрения о церковном управлении Московской Патриархии в первой половине 1920-х гг. Довольно интересным было мнение архиепископа Анастасия (Грибановского): «Пока Патриарх и митрополит Петр (Полянский) противостояли большевикам ― их не смели трогать, а как только они выразили отрицательное отношение к Церкви в эмиграции (закрыв ВЦУ, написав послания повиноваться советской власти), их арестовали, потому что свою работу они выполнили. Большинство же считало, что Патриарху и его местоблюстителям нужно было открыто противостоять безбожной советской власти. Однако наиболее мудрые и дальновидные политики, в особенности церковные деятели, понимали, что это противостояние не может привести ни к чему хорошему, Церковь окажется обезглавленной и наступит церковная анархия, переходящая в безбожие или наступит засилье живоцерковников, которые также разрушат истинную веру, а затем, став ненужными, будут уничтожены властями[11].

    В одном из своих писем митрополит Анастасий (Грибановский) утверждал, что в России нет законного Синода, а митрополит Петр местоблюстителем объявил себя сам

    Митрополит Сергий пытался добиться у властей легализации органов церковного управления. 10 июня 1926 г. он подал в НКВД прошение о регистрации органов церковного управления[12]. Как условие легализации, власти выдвигали опубликование декларации, которые удовлетворили бы требования ГПУ. Эти требования предъявлялись еще митрополиту Петру. Вместе с прошением митрополит Сергий подал проект декларации, которая была посвящена вопросу отношений государства и Церкви. Данная декларация, которая была несомненно написана самим митрополитом Сергием, хотя и является вынужденным документом, однако резко отличается от декларации июня 1926 г.[13]


    Декларация 1927 г.

    Июньская декларация 1927 г. появилась при следующих обстоятельствах. 12 декабря 1926 г. митрополит Сергий был арестован ГПУ и управление возглавил архиепископ Серафим (Самойлович). Формальным поводом для ареста была попытка избрания Патриарха с помощью письменных опросов архиереев. По следственному делу Р-31639, которое имеется в архивах ФСБ, проходили не только митрополит Сергий, но и епископ Афанасий (Сахаров), епископ Павлин (Крошечкин), архиепископ Иосиф (Петровых), архиепископ Корнилий (Соболев), епископ Евгений (Кобранов), епископ Григорий (Козлов). Эти епископы были охарактеризованы как «черносотенная группировка церковников, ведущих за собой всю Церковь». В анкете при протоколе допроса на вопрос об отношении советской власти митрополит Сергий ответил так: «Одинаково подчиняюсь как Сов[етской] власти, как и всякой другой, напр[имер], царской, или подчинился бы и демократической власти, если бы она была при том добросовестной»[14].

    Протоколы допросов митрополита Сергия датированы декабрем 1926 - январем 1927 гг. Не обращая внимания на всю тяжесть обвинения, 2 апреля 1927 г. принимается решение об освобождении митрополита Сергия из под стражи. В то время Церковь была на грани окончательно раскола и уничтожения. Условием освобождения митрополита Сергия было его согласие подписать Декларацию. Чтобы заставить митрополита подписать этот документ, ГПУ приложило все усилия. До наших дней следственное дело Р-31639 не сохранило многих документов, которые должно было содержать, например, отсутствует текст обращения митрополита Сергия по поводу выборов Патриарха, обнаруженного при обыске у епископа Павлина; нет и многих других документов, о которых шла речь во время допроса[15].

    Несмотря на отсутствие документов, которые доказывают, что текст Декларации составлен ГПУ, это прослеживается при сравнении текстов Декларации мая 1926 г. и Декларации 1927 г. (приведем части сравнения Деклараций, которые были сделаны Дмитрием Сафоновым в статье “Завещательное послание” Патриарха Тихона и «Декларация» заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия[16]):

    Проект Декларации 1926 г.

    Декларация   1927 г.

    Одной из постоянных забот нашего почившего Святейшего Патриарха было выхлопотать для нашей Православной Патриаршей Церкви регистрацию, а вместе с ней и возможность легального существования в пределах Союза ССР.

    Получая, таким образом, права легального сущетвования, мы отдаем себе отчет и в том, что вместе с правами на нас ложатся и обязанности по отношению к той власти, которая дает нам эти права. И вот я, взял на себя от лица всей нашей Православной староцерковной иерархии и паствы засвидетельствовать перед Советской властью нашу искреннюю готовность быть вполне законопослушными гражданами Советского Союза, лояльными к его правительству и решительно отмежеваться от всяких политических партий или предприятий, направленных во вред Союзу. Но будем искренними до конца: мы не можем замалчивать того противоречия, какое существует между нами, православными, и коммунистами-большевиками, управляющими Союзом. Они ставят своей задачей борьбу с богом (так в тексте копии, сделанной в ГПУ ― Дмитрий Сафонов) и его властью в сердцах народа, мы же весь смысл и всю цель нашего существования видим в исповедании веры в Бога и в возможно широком распространении и укреплении этой веры в сердцах народа. Они признают лишь материалистическое понимание истории, а мы верим в Промысел Божий и чудо, и т.д. Отнюдь не обещаясь примирить непримиримое и подкрасить нашу веру под коммунизм, мы религиозно останемся такими, какие есть, староцерковниками или, как нас величают, Тихоновцами.

     

    Одною из забот почившего Святейшего Отца нашего Патриарха Тихона перед его кончиной было поставить нашу Православную Русскую Церковь в правильные отношения к Советскому Правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования.

    Выразим всенародно нашу благодарность советскому Правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения, а вместе с тем заверим Правительство, что мы не употребим во зло оказанного нам доверия.

    Приступив, с благословения Божия, к нашей синодальной работе, мы ясно сознаем всю величину задачи, предстоящей как нам, так и всем вообще представителям Церкви. Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской Власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его... Мы хотим быть православными и в тоже время сознавать советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой ― наши радости и успехи, а неудачи ― наши неудачи. Всякий удар, направленный на Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие, или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза "не только из страха, но и по совести", как учил нас Апостол (Рим. 13, 5). И мы надеемся, что с помощью Божиею, при вашем общем содействии и поддержке, эта задача будет нами решена.

     

    В Декларации 1927 г. удалены слова о том, что Церковь не может брать на себя «экзекуторских функций» и карать врагов советской власти. В проекте предусматривалось, что зарубежное духовенство, чтобы быть в клире Московского Патриархата должно было «признать свои гражданские обязательства перед Советским Союзом», а в Декларации говорится уже о письменном обязательстве «в полной лояльности к Советскому Правительству во всей своей общественной деятельности». Отсутствовали в проекте и слова о созыве Второго Поместного Собора. Таким образом, можно сделать вывод, что авторский документ Декларации был в значительной степени переработан в угоду властям, при чем, по всей видимости, митрополит Сергий вынужден был согласиться на первый предложенный ему вариант[17].

    Условием освобождения митрополита Сергия было его согласие подписать Декларацию, для этого ГПУ приложило все усилия

    С оценкой автора трудно не согласиться, хотя она на наш взгляд достаточно жесткая, такую позицию в далекие 20-е занимала большая часть эмиграции. Рассмотрев статью Николая Бердяева «Вопль Русской Церкви»[18], можно сказать, что многими в эмиграции послание митрополита Сергия было воспринято «как окрик, как приказание, как насилие над совестью». Николай Бердяев считал, что внутренний смысл этого послания совершенно другой: «Лояльность по отношению к Советской власти со стороны Православной Церкви означает лишь то, что Церковь не участвует в политической борьбе против нее и не может благословлять никакой формы борьбы, кроме духовной, что Церковь принимает факт образования новой природно­исторической среды и может стремиться лишь к христианизации этой среды изнутри, духовно борясь против безбожия и растления во имя Христовой Правды. Коммунистическая власть родилась в состоянии смертного греха, она совершила много преступлений, убивала, истязала людей, развращала души детей, отравляла опиумом безбожия народную душу. Церковь не может не осуждать духовно зла и греха, не может не бороться духовно против дехристианизации русского народа. Но это не означает политической борьбы Церкви против советского строя, против рабоче-крестьянского государства, не означает склонности Церкви к контрреволюции и реставрации. Террор для Церкви всегда греховен, будет ли он левым или правым, и она может его осуждать, не вмешиваясь в политику. Церковь может примириться и с коммунизмом, как природно-историческим фактом, стремясь его христианизировать. Но Церковь остается непримиримой в отношении антихристовой коммунистической идеологии. И это всего менее означает, что Церковь хочет реставрации, восстановления монархии или капитализма. Пусть будет и коммунистическое общество, но не безбожное и не бесчеловечное, не угашающее дух, не отравляющее злобой и ненавистью, не подвергающее гонению Церковь Христову... Церковь призывает к покаянию и к очищению, и духовному преображению, но она не восстает против новых социальных слоев, против роли этих слоев в новом государстве, она хочет их лишь христианизировать изнутри. И спасение России придет от христианизации новых социальных слоев, от духовного перерождения рабоче-крестьянского общества»[19].

    Эмигрантские церковные круги до сих пор мешали этому духовному выздоровлению русского народа, здоровому его развитию, пугая его призраками связи Церкви с реставрацией, мешали жизни и делу Русской Церкви. Об этом напомнил митрополит Сергий. Некоторые места послания митрополита шокируют, подписка, которую он предлагает дать, лишена отчетливости и юридического смысла. Но нужно внутренне понять, что все это значит. Митрополит Сергий даже лишен возможности назвать Россию по имени и принужден называть ее Советским Союзом. Но мы должны увидеть за этим Россию и признать ее радости и печали своими. Практически пойти навстречу призыву митрополита Сергия — значит отныне совершенно прекратить в зарубежной Церкви великокняжеские и царские молебны, носящие характер политических демонстраций (само собой разумеется, что панихиду по каждом отдельном человеке Церковь должна служить, будь он царь или крестьянин), что не должны быть допускаемы проповеди в церквах или речи на епархиальных съездах, которые носят политический характер. Это есть ликвидация в зарубежной Церкви периода, связанного с гражданской войной. На этот путь уже вступил митрополит Евлогий, и этот путь должен быть завершен. И этим Церковь лишь освободится от тех соглашений и компромиссов, к которым она была вынуждена в прошлом. И это будет нашим духовным возвращением на Родину[20].


    Пресс-конференция митрополита Сергия (Старгородского)

    Как отмечалось выше, на политику митрополита Сергия были разные взгляды. Так, Глеб Якунин в своей книге «Подлинное лицо Московской Патриархии» спрашивает: «Была ли у Церкви альтернатива избранному митрополитом Сергию курсу?» И отвечает на него: «Да была. Она выражена в «Памятной записке соловецких епископов» (известной еще, как «Послание Соловецких исповедников»), подписанной 27 сентября 1926 г. семнадцатью епископами, томившимися в известном СЛОНе. Это замечательное послание соловецких узников мало кому известно в России по той причине, что Московская Патриархия держит его под спудом»[21].

    «В обращенном к «правительству СССР» этом документе нет даже и тени соглашательства. Епископы во всей правде заявили, что «в самых основах миросозерцания между Церковью и государством не может быть никакого внутреннего примирения, потому что условием ее бытия и смыслом ее существования является то самое, что категорически отрицается коммунизмом. <…> Православная Церковь считает сыск и политический донос совершенно несовместимым с достоинством пастыря»[22].

    Авторский документ Декларации был в значительной степени переработан в угоду властям, при чем, по всей видимости, митрополит Сергий вынужден был согласиться на первый предложенный ему вариант

    В то время, когда многие авторы "Соловецкого Послания", большинство иерархов и многие священнослужители РПЦ томились в лагерях и ссылках, пребывая в "тяжких обстояниях", митрополит Сергий и его Синод 15 февраля 1930 г.[23] провели пресс-конференцию, на которой ответили на ряд вопросов представителей печати. Эти материалы широко разошлись тогда по всему миру.

    "Вопрос. Действительно ли существует в СССР гонение на религию и в каких формах оно проявляется?

    Ответ. Гонения на религию в СССР никогда не было, и нет. В силу декрета "Об отделении церкви от государства" исповедание любой веры вполне свободно и никаким государственным органом не преследуется. Больше того, последнее постановление ВЦИК и CHKРСФСР "О религиозных объединениях" от 8 апреля 1929 г. совершенно исключает даже малейшую видимость какого-либо гонения на религию.

    Вопрос. Верно ли, что безбожники, закрывают церкви, и как к этому относятся верующие?

    Ответ. Да, действительно, некоторые церкви закрываются. Но проводится это закрытие не по инициативе властей; а по желанию населения, а в иных случаях даже по постановлению самих верующих. Безбожники в СССР организованы в частное общество, и поэтому их требования в области закрытия церквей правительственные органы отнюдь не считают для себя обязательными.

    Вопрос. Верно ли, что священнослужители и верующие подвергаются репрессиям за свои религиозные убеждения, арестовываются, высылаются и т.д.?

    Ответ. Репрессии, осуществляемые Советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам, за разные противоправительственные деяния"[24].

    Вот как описал "пресс-конференцию" экзарх Прибалтики митрополит Сергий (Воскресенский), бывший управляющим делами Патриархии в 1930 г.: "Телефонный звонок из соответствующего учреждения: "Сегодня у вас будут заграничные корреспонденты, дайте им сведения о положении Церкви"... Приходит чиновник и передает письмо Владыке. ... В этот момент появляются корреспонденты. Владыка выходит в подряснике... и спрашивает: "Чем могу служить?". Ответ: "Мы хотим знать о положении Церкви в СССР" ... Владыка разгибает сложенный лист бумаги... и читает ... По прочтении врученного ему чиновником ... текста Владыка поклонился корреспондентам в знак прощания и вернулся в свою спальню"[25].

    Владыка Сергий (Страгородский) отвечал на вопросы конференции не распространяясь, он постоянно подчеркивал существование Церкви в жестких рамках декрета 1918 г. и постановления 1929 г.

    Для советских корреспондентов подобная пресс-конференция устраивалась 15 февраля, и на следующий день ответы митрополита были опубликованы в газетах. В ответ на предложение Е. А. Тучкова дать интервью, митрополит Сергий предложил свои условия участия: власть должна принять требования заместителя местоблюстителя о значительном облегчении невозможного существования духовенства и клира в безбожной России. Свои просьбы митрополит Сергий сформулировал письменно и адресовал председателю комиссии по делам религиозных культов ЦИК СССР П. Г. Смидовичу. Адресат был выбран не случайно: на антирелигиозном поле он был далеко не последней фигурой. Тучков дал обещание митрополиту передать «Памятную записку» сразу же после пресс-конференции для зарубежных корреспондентов[26].

    Перечислим тех, кто присутствовал на пресс-конференции для иностранных журналистов: Лаенс, Байндер и Милс — от Америки; Фишер — от Америки и Англии; Келлертон — от Англии; Деус — от Америки и Германии; Штейн, Баум и Рененгоф — от Германии и Тесса — от Италии. За день до встречи они передали письменные вопросы митрополиту Сергию:

    «1) Не будете ли Вы так добры и не пополните ли Вы сообщение об ухудшении положения Церкви, сделанное Вами для советской печати, статистическими данными о количестве прихожан в 1913 г., в первые годы революции и в 1929 г., также желательны данные относительно количества крестин, венчаний, похорон и вообще посещаемости Церкви за те же годы (1913, 1922 и 1929 гг.). Какое количество священников имеют приходы и совершают службы и какое имеется количество учащихся, получающих в данный момент богословское образование?

    2)                      Как может Церковь продолжать существовать ввиду политического, экономического и общественного положения священства и активных прихожан, а именно: их лишенства, по которому им предстоит выселение, невозможность получения продовольственных карточек и, по последнему декрету, запрещение проживания в Москве?

    3)                      Имеете ли вы еще какие-нибудь доказательства, и каково Ваше мнение относительно выступления 1) Папы Пия XI; 2) архиеп. Кентерберийского и др. не римско-катол. деятелей Церкви, имеющих не христианские цели: а) подорвать Православие и б) нанести вред Советскому государству как в пределах СССР, так и равно и за границей действующего Синода получите разрешение созвать Церковный Совет и основать законно избранный Синод. Был ли этот Совет создан и, если да, каковы были его результаты?

    5)                      Каково Ваше отношение к административным мерам, принятым против Православной Церкви, как: 1) запрещение колокольного звона в Москве; 2) упразднение воскресений и других церковных праздников; 3) закрытие всех церквей, например — в Одессе, по постановлению Одесского Совета.

    6)                      Какое количество священников было приговорено к тюремному заключению и к ссылке в 1929 г. и за какие проступки?»[27]

    Оппоненты митрополита Сергия в точности дают такие же ответы, как и 15 февраля, которые были даны на конференции советским корреспондентам, и игнорируют ответы зарубежным корреспондентам, несмотря на то, что они печатались в «Известиях ЦИК и ВЦИК» № 49 (3896) 19 февраля 1930 г. Митрополит Сергий следующим образом ответил на первый вопрос: «Мы располагаем только цифровыми данными о так называемых “двадцатках”, которые составляют по советскому законодательству ядро религиозной общины, необходимое для регистрации этой общины как таковой. <...> Количество прихожан составляет несколько десятков миллионов»[28].

    «Количество приходов, принадлежащих нашей патриаршей Церкви, составляет около 30 тысяч. Число священнослужителей гораздо больше, чем число приходов, так как в каждом приходе имеется от 1-3 священников и даже более. Все эти приходы находятся в духовном окормлении 163 архиереев (не считая епископов, пребывающих на покое). Западная Европа

    —               митрополит Евлогий с подчиненными епископами и духовенством, в Литве — митрополит Елевферий, в Японии — архиепископ Сергий, в Китае ― епископ Нестор»[29].

    «Относительно учащихся считаем необходимым отослать к интервью, опубликованному в советской прессе 16 февраля». Примем во внимание и то, что зарубежные корреспонденты были хорошо осведомлены о нынешнем положении Русской Церкви накануне октября 1917 г. и могли сделать определённые выводы о количестве закрытых храмов»[30].

    Говоря о втором вопросе, то митрополит Сергий делал акцент на то, что Церковь в советском государстве существует на основании советского законодательства: «Что касается избирательных прав и других вопросов, связанных с Конституцией страны, которая является народным законом, обязательность которого для всех очевидна, то в этой области не произошло никаких изменений за последние годы. Случаи выселения отдельных священнослужителей в судебном порядке ничем не отличаются от выселения других граждан (невзнос квартплаты, невыполнение обязательных постановлений, из домов, подлежащих слому)»[31].

    На третий вопрос отвечать митрополит не стал, отослав иностранных корреспондентов к напечатанному интервью от 15 февраля. До того, как ответить на четвертый вопрос, митрополит Сергий обратился к присутствующим на данной конференции: «Вы спрашиваете, на каком основании мы считаем Папу врагом Православия? Как же нам думать иначе, если Католическая Церковь, возглавляемая Папой, в одной только Польше за один только 1929 г. насильственно отобрала у православных прихожан 500 православных церквей, обратив их в католические костелы. Нам неизвестно, чтобы какие-нибудь епископы в Англии, Америке или другой стране выступали против этих насильственных действий Католической Церкви»[32].

    Очень значим ответ митрополита на четвертый вопрос, в котором он говорит о своих полномочиях, как местоблюстителя патриаршего престола: «Мои личные канонические полномочия восприняты мною от законного местоблюстителя патриаршего престола. Синод же существует в соответствии с полномочиями того же Собора. Что касается созыва Поместного Собора, то подготовка к нему ведется»[33].

    При ответе на вопрос о колокольном звоне и праздниках, митрополит Сергий обращает особое внимание на советское законодательство о культах, акцентируя на излюбленном приеме власти — «письмах с мест»: «Вам, иностранцам, вероятно, известно, что в ряде стран давно уже ограничен законом колокольный звон, а в некоторых случаях даже совершенно запрещается. В некоторых местах СССР колокольный звон отменяется по желанию трудящегося населения. Мы не видим в этом решении ничего, что умаляло бы нашу религию. Что касается религиозных праздников, то соввласть, не соблюдая их в государственных и общественных учреждениях, отнюдь не препятствует празднованию их Церковью, и мы, празднуя их в свое время, не можем пожаловаться на отсутствие молящихся. Переход на пятидневку и непрерывную неделю, по нашему наблюдению, мало отражается на посещаемости церквей. Еще Господом нашим Иисусом Христом было сказано: не человек для субботы, а суббота для человека. О решении Одесского горсовета нам ничего не известно»[34]. Владыка не стал отвечать на шестой вопрос, отправив корреспондентов к напечатанному ранее ответу: «По этому вопросу мы уже высказывались в интервью от 16 февраля 1930 г., данному представителям советской печати».

    В этих ответах можно, конечно, упрекать митрополита Сергия, но нужно все-таки вдуматься в их суть. Владыка отвечал на вопросы не распространяясь, он постоянно подчеркивал существование Церкви в жестких рамках декрета 1918 г. и постановления 1929 г. Важно также и то, что митрополит начал конференцию словами о преувеличении безбожниками своих успехов, а в течение ее проведения он часто обращался к вопросу римского прозелитизма.

    Большому кругу читателей почти неизвестно о «Памятной записке» от 19 февраля 1930 г., а в те годы она была из разряда секретной документации. В ней, в 21 пункте митрополит Сергий показал все нарушения имеющегося законодательства о культах. Страховое обложение церквей было настолько огромным, что лишало общину возможности пользоваться церковным зданием. К кулакам властями были приравнены церковные старосты, сторожа и другие лица, обслуживающие храмы и подвергались наибольшему налогообложению. Местные власти игнорировали просьбы и жалобы общин, прокуратура отказывала мирянам и священникам в защите их законных прав. Происходило закрытие храмов по стране по желанию неверующих жителей, в то же время, интересы верующих постоянно ущемлялись, их лишили даже права на приглашение священника на дом для исполнения семейных треб.

    Большая часть «Памятной записки» была посвящена положению духовенства в Советском Союзе. Их приравнивали к «нетрудовым элементам» (кулакам). На духовенство (особенно сельское) был направлен главный удар классовой борьбы в деревне. Владыка просит советскую власть возвратить священство, как это было раньше, к «лицам свободных профессий». Политика, по поводу обложения налогами священства, была произвольной. Духовенство оплачивало продовольственный налог зерном, мясом, не учитывая обязательных денежных выплат. Платили также и те, кто не занимался сельским хозяйством. С 1929 г. власти коснулись детей духовенства, их исключали из институтов, они могли получать только начальное образование. Митрополит Сергий просил власть дать детям обучаться и не делать их изгоями только за то, что они дети священников[35].

    Владыка просил и за духовное просвещение (открытие богословских курсов), а также и за издательскую деятельность (печатный ежемесячный бюллетень для распоряжений, посланий и постановлений). Власть удовлетворила только одну просьбу: начал выходить в свет, но нерегулярно, «Журнал Московской Патриархии», и вскоре был закрыт.

    Мы не можем сказать, на что надеялся владыка, когда передавал свое послание через Тучкова Смидовичу, но видно, что он использовал любую возможность, чтобы, идя через унижения по пути мученика, сохранить Церковь.

    Реакция на выступление митрополита у части духовенства в России и за границей была резко и крайне отрицательной. Русская Зарубежная Церковь распространила свой «ответ» на вопросы, которые были заданы митрополиту Сергию в февральском интервью, где предлагала свою собственную интерпретацию событий, происходящих в Советском Союзе, неблагоприятную для советских властей. На защиту заместителя местоблюстителя патриаршего престола встал митрополит Евлогий (Георгиевский), подчеркнув, что если бы позиция Владыки Сергия оказалась церковно-преступной, то он был бы предан заключению. Заметим, что митрополит Петр очень многое в деятельности митрополита Сергия воспринимал критически, не одобряя перемещения с кафедр и запрещение в служении иерархов, которые были не согласны с политикой заместителя местоблюстителя, организацию Временного Патриаршего Синода, но вернуться назад уже было нельзя[36].

    Почему же митрополит Сергий, видя, что в жизни Церкви и духовенства не происходит улучшения, продолжал тот же путь? Н. А. Бердяев в своей статье «Вопль Русской Церкви» видит так позицию митрополита: «Героическая непримиримость отдельного человека, готового идти под расстрел, прекрасна, полновесна и вызывает чувство нашего восхищения. Но там, в России, есть еще другой героизм, другая жертвенность, которые люди не так легко оценивают. Патриарх Тихон, митрополит Сергий — не отдельные, частные лица, которые могут думать только о себе. Перед ними всегда стоит не их личная судьба, а судьба Церкви и церковного народа как целого. Они могут и должны забывать о себе, о своей чистоте и красоте и говорить лишь то, что спасительно для Церкви. Это есть огромная личная жертва. Ее принес Патриарх Тихон, ее приносит митрополит Сергий»[37].

    И с оценкой митрополита Сергия, нашего выдающегося соотечественника, трудно не согласиться, хотя споры о его личности, служении, позиции, продолжаются по сей день, как в России, так и за рубежом.

    диакон Максим Скворцов

    Ключевые слова: кончина Патриарха Тихона, назначения местоблюстителей, отношение эмиграции к Петру (Полянскому), идея зарубежного патриаршества, сравнение деклараций 1926 и 1927 гг., взгляды на политику митрополита Сергия за рубежом, пресс-конференция, анализ ответов митрополита Сергия (Страгородского)

     



    [1]Черкасов-Георгиевский В. История Русской Православной Церкви За границей: 1917–2004 гг. [Электронный ресурс] // URLhttps://apologetika.eu/print.php?sid=2251 (дата обращения: 14.07. 2018)

    [2] Там же.

    [3] Там же.

    [4]Урядова А. В. Русская Православная Церковь в Советской России в первой половине 1920-х гг. глазами эмигрантов // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. Выпуск 2. ― М., 2005. [Электронный ресурс] // URL: https://rusoir.ru/03print/03print-04/03print-04-23/ (дата обращения: 11. 07. 2018)

    [5]Урядова А. В. Русская Православная Церковь в Советской России в первой половине 1920-х гг. глазами эмигрантов // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. Выпуск 2. ― М., 2005. [Электронный ресурс] // URL: https://rusoir.ru/03print/03print-04/03print-04-23/ (дата обращения: 11. 07. 2018)

    [6] Там же.

    [7] Там же.

    [8] Урядова А. В. Русская Православная Церковь в Советской России в первой половине 1920-х гг. глазами эмигрантов // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. Выпуск 2. ― М., 2005. [Электронный ресурс] // URL: https://rusoir.ru/03print/03print-04/03print-04-23/ (дата обращения: 11. 07. 2018)

    [9] Там же.

    [10] Там же.

    [11] Там же.

    [12] Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. Документы и фотоматериалы. ― М.: Изд. Библ.-Богосл. ин-та Ап. Андрея, 1996. ― С. 217-218.

    [13] Сафонов Д. “Завещательное послание” Патриарха Тихона и «Декларация» заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия [Электронный ресурс] // URL: http://pravoslavie.ru/57503.html (дата обращения: 11. 07. 2018)

    [14] Там же.

    [15] Там же.

    [16] Там же.

    [17] Сафонов Д. “Завещательное послание” Патриарха Тихона и «Декларация» заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия [Электронный ресурс] // URL: http://pravoslavie.ru/57503.html (дата обращения: 11. 07. 2018)

    [18] Бердяев Н. А. Признанье верующего вольнодумца (Духовное наследие Русского зарубежья). ― М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. ― С. 257.

    [19]Там же.

    [20] Там же.

    [21] Якунин Г. Подлинное лицо Московской Патриархии. ― М., 2000.

    [22] Потапов В., прот. Молчанием предается Бог [Электронный ресурс] // URL: http://vishegorod.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=227&Itemid=35 (дата обращения: 14.07.2018)

    [23] Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. Документы и фотоматериалы. ― М.: Изд. Библ.-Богосл. ин-та Ап. Андрея, 1996. ― С. 352.

    [24] Там же.

    [25] Вестник РХД. № 153. ― Париж, 1988. ― С. 258.

    [26] Васильева О. Ю. Жребий митрополита Сергия // Ежегодная богословская конференция. ― М., 1997. ― С.180.

    [27] Васильева О. Ю. Жребий митрополита Сергия // Ежегодная богословская конференция. ― М., 1997. ― С. 180.

    [28] Там же.

    [29] Там же.

    [30] Васильева О. Ю. Жребий митрополита Сергия // Ежегодная богословская конференция. ― М., 1997. ― С. 180.

    [31] Там же.

    [32] Там же.

    [33] Там же.

    [34] Там же.

    [35] Васильева О. Ю. Жребий митрополита Сергия // Ежегодная богословская конференция. ― М., 1997. ― С. 180.

    [36] Там же.

    [37] Там же.




    Новости по теме

    Политика большевиков и ее последствия в годы патриаршества свт. Тихона (Беллавина): мнение эмиграции Диакон Максим Скворцов Как могла действовать эмиграция в такой сложный период для Русской Православной Церкви? Она пыталась помочь, просив помощи у зарубежья, но не обладала точной информацией, что порождало множество разных мнений по поводу политики большевиков.
    Митрополит Вениамин (Федченков) и его отношение к государственной власти. Часть №3: «Европейский» и «американский» периоды жизни митрополита Вениамина: обустройство канонического порядка в церковно-приходской жизни эмиграции Иерей Антоний Алексеенко Владыка Вениамин, продолжая служить своему народу и в эмиграции и считая главной задачей — единение с Русской Православной Церковью, не всегда находил сторонников этому среди русского духовенства за границей. Тем не менее его деятельность во Франции и Америке находила поддержку среди людей, а первое возвращение на родину дало силы продолжать идти выбранной дорогой.
    ЛЕКЦИЯ 32. РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В 1925-1945 ГОДАХ. Православные просветительские курсы Протоиерей Владислав Цыпин 32-я лекция «Русская Православная Церковь в 1925-1945 годах» в рамках Православных просветительских курсов «ПРАВОСЛАВИЕ», проводимых Сретенским монастырем и Сретенской духовной семинарией, была прочитана протоиереем Владиславом Цыпиным, профессором, доктором церковной истории и церковного права, заведующим кафедрой церковно-практических дисциплин, преподавателем Московской духовной академии и Сретенской духовной семинарии, членом Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви. После лекции отец Владислав ответил на вопросы собравшихся.