ЗАМЕТКИ К ИСТОРИИ ОТКРЫТИЯ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» В КОНЦЕ XVIII ВЕКА

Московская Сретенская  Духовная Академия

ЗАМЕТКИ К ИСТОРИИ ОТКРЫТИЯ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» В КОНЦЕ XVIII ВЕКА

Александр Ужанков 45260



В статье рассматривается несостоятельность имеющихся на сегодняшний день трех «историй» приобретения рукописи со «Словом о полку Игореве» графом А.И. Мусиным-Пушкиным в конце XVIII и поддерживается идея доверия словам графа о приобретении им рукописи у бывшего игумена Спасо-Ярославского монастыря архимандрита Иоиля (Быковского) из его личного собрания.

Рукопись со «Словом о полку Игореве» «объявилась» в коллекции ценителя и собирателя русских древностей графа А.И. Мусина-Пушкина в конце 80-х годов XVIII в. Таинственность её приобретения, а затем исчезновение в Московском пожаре 1812 года, породили сомнения о подлинности древнерусской поэмы. До конца они не развеяны и в наши дни. И хотя за последние 50–60 лет накопилось достаточное количество материалов, проведены целенаправленные исследования и написаны монографии, мы, тем не менее, не можем ни восстановить подробности приобретения графом А.И. Мусиным-Пушкиным рукописи со «Словом», ни написать историю открытия и первого издания «Слова».

В этой небольшой статье дан обзор исследований, касающихся истории открытия «Слова о полку Игореве», сделаны предварительные обобщения, обозначены имеющиеся проблемы и намечены пути их решения.

Несмотря на имеющуюся монографию Л.А. Дмитриева «История первого издания “Слова о полку Игореве”» (М. — Л., 1960) сама история первого издания «Слова» до сих пор так и не написана. Эту книгу Л.А. Дмитриева можно скорее было бы назвать «Материалы к истории первого издания “Слова о полку Игореве”», так как она содержит именно материалы к истории: описание экземпляров первого издания «Слова», разбор разновидностей этих экземпляров (названный «Историей печатания первого издания “Слова о полку Игореве”»), фотокопию первого издания «Слова» 1800 г., описание бумаг Екатерины II с материалами по «Слову», описание бумаг А.Ф. Малиновского и их фотокопии, выписки из «Слова» и «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина, тексты и анализ первых переводов «Слова» XVIII в., — но нет в ней самой истории первого издания, начиная с истории приобретения графом А.И. Мусиным-Пушкиным рукописи «Слова», точнее, рукописи конволюта Спасо-Ярославского хронографа, в котором и находится текст «Слова».

Этот недостаток своей работы, видимо, чувствовал и сам Л.А. Дмитриев, опубликовавший два года спустя специальную статью «История открытия рукописи “Слова о полку Игореве”»[1]. Но и в ней, из-за недостатка материала, было поставлено больше вопросов, нежели дано на них ответов, а имеющиеся выводы в основе своей были гипотетичны.

Спустя еще два года Л.А. Дмитриев, в статье «Проблемы исследования “Слова о полку Игореве”»[2], подводя некоторые итоги изучения истории первого издания памятника и ставя новые задачи, писал: «Следует подробнее, чем это делалось до сих пор, остановиться на рассмотрении всей деятельности А.И. Мусина-Пушкина. Следовало бы более пристально рассмотреть вопрос о возможности участия в подготовке к изданию “Слова” И.Н. Болтина. Необходимо тщательно изучить архивы всех лиц, близких к А.И. Мусину-Пушкину, каким-либо образом связанных с его собирательской деятельностью и с историей подготовки к печати “Слова о полку Игореве”. Поиски в этом направлении могут дать очень ценные и интересные материалы по истории открытия рукописи “Слова”, расширить наше представление о первоначальной работе над “Словом”, о характере отношения к “Слову” в конце XVII — начале XIX вв.»[3].

Однако последующее десятилетие, если не считать двух небольших статей, косвенно затрагивающих эту тему[4], не принесло ничего нового в её разработку, и спустя двенадцать лет Л.А.Дмитриеву пришлось повторить те же проблемы в статье «175-летие первого издания “Слова”»: «Следует продолжить и архивные разыскания, — и здесь могут быть обнаружены новые материалы, как по истории приобретения А.И.Мусиным-Пушкиным рукописи “Слова”, так и по истории первого издания и первых переводов памятника»[5].

Первоначально показалось, что 1976 год станет переломным в разработке обозначенной темы, поскольку вышла интересная монография Г.Н.Моисеевой «Спасо-Ярославский хронограф и “Слово о полку Игореве”… »[6], в которой более аргументировано и скрупулезно, чем в монографии Л.А.Дмитриева, с привлечением нового материала были рассмотрены как история приобретения А.И.Мусиным-Пушкиным конволюта рукописи Спасо-Ярославского хронографа, в котором находился как текст «Слова», так и использование этого хронографа в середине XVIII в. Василием Крашенинниковым. Впервые столь тщательно были исследованы взаимоотношения А.И. Мусина- Пушкина с архимандритом Спасо-Ярославского монастыря Иоилем (Быковским) и сделан вывод о его непричастности к приобретению рукописи «Слова» А.И. Мусиным-Пушкиным, а также рассмотрена и опровергнута выдвинутая скептиками гипотеза об архимандрите Иоиле (Быковском) как возможном авторе «Слова».

Монография Г.Н.Моисеевой была переиздана в 1984 г. с добавлением новых материалов. Казалось, наконец-то найдены и опубликованы неопровержимые данные, которые помогают воссоздать достоверную историю приобретения графом А.И. Мусиным-Пушкиным рукописи со «Словом о полку Игореве», но с самим расследованием Г.Н. Моисеевой и с полученными ею выводами не всегда можно было согласиться.

Вслед за работой Г.Н.Моисеевой появился целый ряд статей, затрагивающих в той или иной степени рассматриваемую нами тему.

О.В.Творогов ещё раз коснулся вопроса о датировке сборника со «Словом»[7]. Изучению «Слова» в конце XVIII — начале XIX веков были посвящены исследования А.С. Мыльникова, Ф.Я.Приймы[8], и снова Г.Н.Моисеевой[9]. Более подробно мы остановимся на них ниже.

В начале 1980-х годов изучением архивов круга людей, связанных с А.И. Мусиным-Пушкиным, занялся В.П. Козлов. Ему удалось найти целый ряд свидетельств, которые способствуют восстановлению истории подготовки к печати «Слова», а также расширить круг лиц, изучавших «Слово» до его первой публикации[10]. Прежде всего, это касается находки цитаты из «Слова» в «Опыте повествования о России» И.П. Елагина, сделанной в 1787–1788 гг.[11] Это, пока, наиболее раннее из известных нам цитирование «Слова» в XVIII веке.

Обобщением частных исследований В.П. Козлова стала его монография «Кружок А.И. Мусина-Пушкина и “Слово о полку Игореве”» (М., 1988). Она в значительной степени проливала свет на проблему, но не решала её полностью, поскольку рассматривала более узкий вопрос.

Все перечисленные выше исследования в значительной степени дополняли друг друга, и создавалось впечатление, что проблема с историей приобретения А.И. Мусиным-Пушкиным Хронографа со «Словом о полку Игореве» наконец-то решена. Она даже вошла в некоторые учебники и научно-популярную литературу.

Так тщательно выстроенная за многие годы стараниями многих исследователей гипотеза о приобретении А.И. Мусиным-Пушкиным рукописи со «Словом о полку Игореве» рухнула.

Однако в начале 90-х годов Е.В. Синицына опубликовала небольшую заметку, в которой сообщила об обнаружении в собрании Ярославского музея того самого «таинственно исчезнувшего» Хронографа под № 285, который, по мнению Г.Н. Моисеевой, содержал «Слово о полку Игореве» и был передан А.И. Мусину-Пушкину, а по официальной версии — «уничтожен за ветхостью и согнитием»[12].

Так тщательно выстроенная за многие годы стараниями многих исследователей гипотеза о приобретении А.И.Мусиным-Пушкиным рукописи со «Словом о полку Игореве» рухнула[13]. Правда, не так давно с новой статьей на эту тему выступил А.Г. Бобров[14]. Получается, что поиск нужно начинать с самого начала?!

Рассмотрим, однако, что мы имеем.

ТАИНСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ ПРИОБРЕТЕНИЯ РУКОПИСНОГО СБОРНИКА СО «СЛОВОМ О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» ГРАФОМ А.И. МУСИНЫМ- ПУШКИНЫМ

Сведения о том, где, когда и при каких обстоятельствах была обнаружена рукопись «Слова о полку Игореве», представляют, несомненно, большую значимость для воссоздания судьбы «Слова» в истории русской литературы. Но поскольку у этого неординарного произведения была и неординарная судьба, вызвавшая немало споров в науке, подлинная история открытия рукописи «Слова» принципиально важна и при решении вопроса о подлинности «Слова о полку Игореве».

Впервые о существовании замечательной «древнерусской поэмы» любители русской словесности узнали из примечания к 16-й песне поэмы М. Хераскова «Владимир Возрожденный»: «Недавно, — писал М. Херасков в 1797 г., — отыскана рукопись под названием: “Песнь о полку Игореве”, неизвестным писателем сочиненная. Кажется, за многие до нас веки в ней упоминается Боян — российский песнотворец»[15].

Вскоре о находке «древнерусской поэмы» сообщил и Н.М. Карамзин в октябрьском номере издаваемого в Гамбурге журнала французских эмигрантов «Le Spectateur du Nord» за 1797 год: «Два года тому назад в наших архивах был обнаружен отрывок из поэмы под названием “Песнь воинам Игоря”, которую можно сравнить с лучшими оссиановскими поэмами, и которая написана в XII столетии неизвестным сочинителем»[16].

Немногим позднее, в 1801 году, в «Пантеоне российской словесности» в пояснении к портрету Бояна Н.М. Карамзин внес небольшое уточнение: «За несколько лет перед сим в одном монастырском архиве (выделено мной. — А.У.) нашлось древнее русское сочинение, достойное Оссиана и называемое «Песнью воинам Игоря»[17].

Интересно отметить, что во всех трех сообщениях не указан ни первооткрыватель «Слова», ни владелец рукописи. Оба известия Н.М. Карамзина очень похожи, правда, во втором речь идет уже о каком-то монастырском архиве, а в первом — указывается приблизительное время «открытия» «Слова» — 1795–1796 гг.

Может показаться довольно странной эта недосказанность вокруг ошеломляющего открытия. Но ее можно отнести на счет краткости заметок, ведь они не были специально посвящены этому открытию, а носили чисто информационный характер. Казалось, дождутся читатели публикации этого древнерусского творения и получат ответы на все вопросы.

Действительно, при первом издании «Слова» в виде отдельной книги в конце 1800 года, в предисловии и в примечании к нему уже был указан владелец рукописи — граф А.И. Мусин-Пушкин, и приведены минимальные сведения о конволютном сборнике[18], куда входили тексты «Слова» и еще семи произведений[19], в том числе и Хронографа[20], которому суждено будет стать путеводной нитью в распутывании сложной судьбы рукописи и самого сборника, и «Слова о полку Игореве», но ничего не было сказано о его открытии.

«Слово о полку Игореве» сразу же поразило читателей своей неординарностью, системой художественных и исторических образов, искусным стилем. «Молчавшая» до сих пор древнерусская словесность вдруг заговорила высокохудожественным словом. Это было столь неожиданно (поскольку практически не знали других письменных творений Древней Руси, ибо они не были еще открыты), что стали говорить о талантливой подделке под старину. Скудость информации об открытии этого древнерусского сочинения только усиливала слухи.

После пропажи рукописного собрания А.И. Мусина-Пушкина (в числе которого был и сборник с единственным списком «Слова») во время пожара Москвы, оккупированной французами в 1812 г., таинственная история рукописи «Слова» стала одним из важнейших аргументов скептиков, до сих пор пытающихся доказать, что «Слово» — подделка XVIII века. Нет рукописи — нет доказательств!

Стремясь рассеять сомнения о подлинности «Слова», молодой тогда ученый К.Ф. Калайдович задал в 1813 году несколько вопросов владельцу утраченной рукописи графу А.И. Мусину-Пушкину, в том числе, где была найдена рукопись и что она собой представляла?

Граф уточнил, и где был им найден сборник со «Словом», и при каких обстоятельствах приобретен: «До обращения Спасо-Ярославского монастыря в Архиерейский дом, управлял оным архимандрит Иоиль, муж с просвещением и любитель словесности; по уничтожении штата, остался он в том монастыре на обещании до смерти своей. В последние годы находился он в недостатке, а по тому случаю комиссионер мой купил у него все русские книги, в числе коих в одной под № 323, под названием Хронограф, в конце найдено «Слово о полку Игореве»[21].

Обращает на себя внимание, что информация А.И.Мусина-Пушкина о приобретении рукописи из личного собрания архимандрита Спасо-Ярославского монастыря несколько расходится с ранее высказанной Н.М. Карамзиным информацией о пребывании «древнерусской поэмы» непосредственно в самом монастырском архиве. Казалось бы, это несущественное расхождение в фактах: частную подборку книг архимандрита, живущего в монастыре, легко можно было спутать с монастырским архивом. Однако Н.М. Карамзин был историком, ему не подобало делать подобные ошибки. К тому же, он дважды говорит об архиве. С обер-прокурором Святейшего Синода графом А.И. Мусиным-Пушкиным историк был настолько хорошо знаком, что брал из его частного собрания необходимые ему для работы над «Историей государства Российского» рукописи. Так что подобные разночтения настораживают. Кто-то из них был неточен в своих словах. Но ведь Н.М. Карамзин мог получить информацию только от самого владельца рукописи, с которым находился в хороших отношениях, и у графа, видимо, не было причин вводить в заблуждение историка. Изучавшие этот вопрос историки приняли сторону своего коллеги, и не вняли словам обер-прокурора. Этот выбор и определил направление всех будущих исследований.

Однако имеется еще одна информация по этой теме, полученная, по всей видимости, от того же А.И. Мусина-Пушкина, которая уже совсем не согласуется с предыдущей. На экземпляре первого издания «Слова о полку Игореве», принадлежавшем митрополиту Евгению (Болховитинову), сделана его рукою надпись: «Он (Мусин-Пушкин. — А.У.) купил ее (то есть рукопись «Слова». — А.У.) в числе многих старых книг и бумаг у Ивана Глазунова, все за 500 р., а Глазунов после какого-то старичка за 200 р.»[22].

Какой смысл был обер-прокурору Святейшего Синода А.И. Мусину-Пушкину вводить в заблуждение митрополита Евгения, церковного историка, тонкого знатока русской истории и древностей? Правда, митрополит Евгений мог положится на чей-то рассказ, но откуда он мог взяться?

Такие разноречивые сведения наводили ученых на мысль, что владельцу рукописи было зачем-то нужно скрывать истинную историю приобретения того рукописного сборника, в который входило и «Слово». В этом, якобы, убеждает и сокрытие им истории незаконного приобретения списка Лаврентьевской летописи из Новгородского Софийского собора[23].

Не случайно, один из крупнейших исследователей XIX в. «Слова о полку Игореве» Е.В. Барсов высказал еще в 1889 г. свои сомнения по поводу достоверности указанных А.И. Мусиным-Пушкиным сведений о рукописи «Слова»[24].

Однако есть ли у нас основания не доверять словам А.И.Мусина-Пушкина о приобретении им рукописи конволюта со «Словом» и Спасо-Ярославским хронографом из частного собрания архимандрита Иоиля (Быковского)? Думается, что нет, да и с какой стати? Граф А.И. Мусин-Пушкин приобрел эту рукопись еще до того, как стал обер-прокурором Священного синода, то есть не злоупотребил своим служебным положением, в чем его пытались обвинить некоторые исследователи. Еще был жив Н.Н. Бантыш-Каменский, который длительное время подготавливал рукопись к печати и хорошо знал архимандрита Иоиля (Быковского), и который мог бы опровергнуть признания А.И.Мусина-Пушкина, если бы в них были неточности, способные очернить честное имя архимандрита Спасо-Ярославского монастыря. Но как же тогда быть с разночтениями в имеющихся свидетельствах?

По сути дела, их нет! Граф говорит К.Ф.Калайдовичу, что рукопись у архимандрита Иоиля (Быковского) приобрел для него его коммивояжер, а в записи митрополита Евгения (Болховитинова) сообщается, что А.И. Мусин-Пушкин купил ее в числе многих старых книг и бумаг у известного торговца стариной Ивана Глазунова, который, в свою очередь, приобрел ее у какого-то старичка.

А что, если Иван Глазунов и есть тот самый коммивояжер А.И. Мусина-Пушкина, а упомянутый «старичок» — это архимандрит Иоиль (Быковский)? Тогда все очень просто сходится, и в этих двух свидетельствах нет никаких разночтений, более того, они дополняют друг друга. Кстати, хочу заметить, что Хронограф мог быть пронумерован под № 323 как раз в собрании книг архимандрита Иоиля (Быковского).

Может возникнуть закономерный вопрос: почему находящийся на покое архимандрит Иоиль (Быковский) так дешево продал книги и рукопись со «Словом» Ивану Глазунову? Думается потому, что знал, для кого тот их приобретает. Архимандрит уже был в летах и просто хотел сохранить эти рукописи для потомков, зная их историческую цену. Кто знает, что с ними случилось бы, если бы они остались в уже закрытом монастыре? Графа же А.И. Мусина-Пушкина в особой щедрости не заподозришь. Он мог бы и отказаться от большой цены, если бы ее запросил коммивояжер, и тогда книги могли бы пропасть. Расчет архимандрита был верным, поэтому книги и оказались в коллекции графа А.И.Мусина-Пушкина, который по достоинству оценил «Слово о полку Игореве» и даже издал его.

В 1960 г. Л.А. Дмитриев разыскал в Ярославском Государственном архиве «Дело о высылке 3 Хронографов и 1 Степенной книги Мусину-Пушкину и опись их из Ярославского архиерейского дома 1793 года ноября 20-го»[25]. В «Реестре», приложенном к этому «Делу», подробно описано содержание трех Хронографов и Степенной книги, но в нем не названы ни «Слово о полку Игореве», ни другие входившие в состав мусин-пушкинского сборника произведения. Находка Л.А. Дмитриева не внесла ясности в историю рукописи «Слова», но дала весьма важную информацию, что граф А.И. Мусин-Пушкин получал в 90-е годы XVIII в. казенные рукописи из Ярославского архиерейского дома.

Д.С. Лихачев и Л.А. Дмитриев приложили немало сил в 50–60-е годы XX века, чтобы воспроизвести историю находки и первого издания «Слова о полку Игореве»[26]. Однако до конца им этого сделать так и не удалось.

За последние три десятилетия ХХ века стали известны не только новые документы, связанные с судьбой сборника со «Словом», но и цитаты из древнерусского творения в трудах русских историков XVIII века. Тем не менее и ныне не представляется возможным установить достоверно, когда точно и у кого приобрел А.И. Мусин-Пушкин свой знаменитый сборник со «Словом». Самая значимая попытка в отыскании новых документов и восстановлении истории приобретения «Слова» принадлежит, как уже говорилось, Г.Н. Моисеевой.

Сопоставив выше приведенные сведения, исследовательница решила начать поиск следов того Хронографа, о котором А.И. Мусин-Пушкин сообщал и в первом издании «Слова о полку Игореве», и в письме 1813 г. К.Ф. Калайдовичу. Хронографу, якобы полученному из личного собрания архимандрита Спасо-Ярославского монастыря Иоиля (Быковского). С этой целью она обратилась к изучению сохранившихся описей имущества и книг самого Спасо-Ярославского монастыря, стремясь выяснить, были ли подобные хронографы в библиотеке Спасо-Ярославского монастыря, сколько их было, и в какое время. То есть исследовательница предприняла поиски Хронографа не в частном собрании архимандрита Иоиля, о котором ничего не известно, а в библиотеке самого монастыря, тем самым уже априори предположив, что рукопись оттуда. Усложнив задачу, она предприняла попытку найти следы использования «искомого» Хронографа, и в особенности «Слова о полку Игореве», в литературной традиции Ярославля XVIII века.

Эти поиски увенчались определенным успехом.

С 1956 года в Государственном архиве Ярославской области хранится рукописное сочинение В.Д. Крашенинникова «Описание земноводного круга»[27].

В числе источников своего труда автор назвал «Большой рукописный Атлас или Козмография», «Большой рукописный Гранограф Спасова Ярославского монастыря», «Гранограф полудестевой рукописный древняго Толгского монастыря».

Внимание исследовательницы привлекло упоминание о Хронографе Спасо-Ярославского монастыря, и она попыталась выяснить, когда В.Крашенинников пользовался этим Хронографом? И тот ли это Хронограф, который получил впоследствии граф А.И. Мусин-Пушкин из Спасо-Ярославского монастыря?

Наблюдения над текстом «Описания земноводного круга» и водяные знаки на его бумаге позволили Г.Н.Моисеевой придти к выводу, что работа над главой «О Российском государстве», в которой использована информация из разыскиваемого нами Хронографа, велась В.Крашенинниковым в конце 40-х — начале 50-х годов XVIII века (С. 32–33).

Важно отметить, что рукопись переписана на бумаге Ярославской фабрики Затрапезновых, датируемой также концом 40-х — началом 50-х годов XVIII века. (С. 33).

«Следовательно, — замечает Г.Н.Моисеева, — он (В.Крашенинников. — А.У.) обращался к «Большому рукописному Гранографу Спасова-Ярославского монастыря» за два десятилетия до приезда в Ярославль Иоиля Быковского, назначенного в 1776 г. архимандритом Спасо-Ярославского монастыря, и более чем за три десятилетия до того, как Хронограф оказался в библиотеке А.И. Мусина-Пушкина» (С. 33). То есть Г.Н.Моисеева изначально намерилась опровергнуть слова А.И. Мусина-Пушкина о приобретении им рукописи из частного собрания.

Возник закономерный вопрос: а тот ли это Хронограф, который впоследствии заполучит в свою коллекцию А.И. Мусин- Пушкин?[28]

По мнению Г.Н. Моисеевой, ответ на него дает анализ шести сохранившихся описей Спасо-Ярославского монастыря, отысканных исследовательницей в различных архивах Москвы и Ярославля: 1-я опись 1701 г.; 2-я опись 1709 г.; 3-я опись 1735 г.; 4-я опись 1776 г.; 5-я опись 1787 г.; 6-я опись 1788 г. (С. 36).

Сопоставив описи, Г.Н. Моисеева пришла к выводам, что с 1701 по 1787 гг., то есть с того времени, когда в конце 40-х — начале 50-х годов XVIII века составлял свое «Описание земноводного круга» В.Крашенинников, и до того времени, когда появилась у А.И. Мусина-Пушкина «Книга, глаголемая Гранограф», в Спасо-Ярославском монастыре был один- единственный «Гранограф», который исчез из монастырской ризницы как раз между 1787 и 1788 годами. (С. 67–98).

Вот тут-то и завязывается интрига. Если доказать, что это и есть тот самый Хронограф, который позднее приобрел А.И. Мусин-Пушкин, тогда выявится вся неблаговидность его поступка.

Проведя анализ развернутого заглавия Хронографа, входившего в состав «мусин-пушкинского сборника», ряд ученых выдвинули предположение, что изучаемый сборник представлял собой конволют, и что Хронограф был редакции 1617 г. (С. 37–38)[29].

«В работе, посвященной этому вопросу, — отмечает Г.Н. Моисеева, — О.В. Творогов установил, что Хронограф, находившийся в одном сборнике со “Словом”, представлял собой распространенную редакцию Хронографа 1617 г., образовавшуюся в результате дополнения текста Основной редакции Хронографа 1617 г. по списку Хронографа 1599 или 1601 г.» (С. 37–38)[30].

Г.Н. Моисеевой были сопоставлены как выписки, сделанные В. Крашенинниковым из рукописи Спасо-Ярославского хронографа, так и весь текст главы «О Российском государстве» из его «Описания…», с сохранившимися хронографами именно этой редакции. Результаты ее наблюдений подтвердили выводы О.В. Творогова.

В таком случае, если В. Крашенинников работал с Хронографом, находившемся в одном сборнике со «Словом о полку Игореве», то знаком ли был с самим древнерусским шедевром? Только косвенные данные, как отмечает Г.Н. Моисеева, могут свидетельствовать о таком знакомстве. Прямых же ссылок на «Слово» в сочинении В. Крашенинникова нет (С. 56–60)[31].

Еще одним свидетельством существования Спасо-Ярославского хронографа в середине ХVIII века, служат два отрывка «Девгениева деяния», входившего, как известно, в конволют вместе со «Словом», переписанные в 1744 г. ярославским посадским Семеном Малковым. Этот ярославский список «Девгениева деяния», как свидетельствуют исследования Н.С. Тихонравова, М.Н. Сперанского и В.Д. Кузьминой, восходят к интересующему Г.Н. Моисееву сборнику со «Словом о полку Игореве»[32].

Проследим теперь занимательную историю с утаением (!) Хронографа по описям Спасо-Ярославского монастыря, как ее представляет Г.Н.Моисеева.

Самое раннее упоминание Хронографа содержится в описи Спасо-Ярославского монастыря от 25 мая 1701 года[33]: «Книга Хронограф письменная в десть»[34](С. 70).

Следующая опись Спасо-Ярославского монастыря — 1709 г. — содержит на л.83 следующую запись: «Книга Гранограф письменная в десть в перекление» (надо полагать, «в переплете») (С. 74). Аналогичная запись находится в описи 1735 г., к ней рукой бывшего в то время архимандрита монастыря Кариона Голубовского приписано ниже: «По свидетельству явилась оная книга» (С. 74), то есть книга была представлена для свидетельства ее наличия.

В 1776 г. архимандритом Спасо-Ярославского монастыря был назначен Иоиль (Быковский), переведенный в Ярославль из Чернигова. И в том же году была составлена новая опись, в которой впервые «книги печатные и письменные» были пронумерованы. Интересующий нас «Хронограф в десть» находится под № 67 (С. 75).

Следующая опись появилась во исполнение указа Екатерины II от 3 июля 1787 г. о преобразовании Спасо-Ярославского монастыря в архиерейский дом. По ней архимандрит Иоиль (Быковский) сдавал архиепископу Ростовскому и Ярославскому Арсению (Верещагину) казенное имущество монастыря, в числе которого были и книги, хранившиеся в ризнице Спасо- Преображенского собора.

В этой описи сохранились важные пометы: на листе 59 против № 247 «Часослов писаной на паргамине» на поле справа имеется почти полностью стертая небольшая, по-видимому, в одно слово, запись. Аналогичная ей имеется на том же месте против № 272: «Псалтырь на паргамине». Еще две стертые записи различимы на л. 60 против № 279 «Аввы Дорофея» и против № 285 — «Хронограф в десть», то есть, и против интересующего Г.Н. Моисееву Хронографа.

Что же это за записи? Вот если бы их восстановить, может быть, именно одно это слово и прояснило бы ситуацию с Хронографом?

За прочтение его взялся Д.П. Эрастов. В результате оптико-фотографического исследования ему удалось прочесть стертую запись: она читается как «Отданъ»! Во всех четырех случаях! Стало быть, все четыре пергаменные рукописи были кому-то отданы. Кем и кому?

Любопытно в этой связи отметить, что приписка «Отданъ» на полях против четырех рукописей сделана не рукою архимандрита Иоиля (Быковского) и отсутствовала во время передачи им казенного монастырского имущества во второй половине 1787 года. То есть, сделал ее кто-то уже после передачи архимандритом Иоилем монастырского имущества.

На основании нового указа Екатерины II, отправленного в мае 1788 г. в упраздненный Спасо-Ярославский монастырь, в том же году была составлена новая подробная опись казенного имущества для представления ее в Синод.

По мнению Г.Н. Моисеевой, «новая опись 1788 г. основывалась на «приправочной ведомости» — описи 1787 г., на которой уже были отмечены словом «Отданъ» четыре отсутствующие рукописи» (С. 80). Но небольшой крестик слева, видимо, означал их наличие «в принципе».

Важно отметить, что против упомянутых выше четырех рукописных книг, в том числе и «Хронографа в десть», в описи 1788 г. появилась новая запись: «За ветхостью и согниванием уничтожен» (С. 82)[35], хотя нигде ранее ветхость этих книг не отмечалась.

Обнаружившая и впервые опубликовавшая опись 1788 г. Е.М. Караваева заметила и карандашную пометку NB рядом с номером Хронографа и приписку: «P. S. Иподиакон Соколов». Исследовательница предположила, что иподиакон Соколов интересовался Хронографом, зная, что «Слово о полку Игореве» входило в состав этого же сборника[36].

Спустя время, изучавший эту же опись А.В. Соловьев, высказал другое предположение, что четыре рукописи, отмеченные в описи 1788 г. как уничтоженные, были присвоены архимандритом Иоилем (Быковским), а позднее, «когда Мусин-Пушкин приехал в Ярославль, Иоиль продал ему за хорошую цену четыре рукописи, будто бы уничтоженные»[37].

Однако, ни Е.М. Караваева, ни А.В. Соловьев не знали о существовании описи 1787 г., по которой архимандрит Иоиль сдал все казенное монастырское имущество, включая книги. Об этом архимандриту было выдано 17 февраля 1791 г. «Свидетельство», в котором четко указано, что «начету никакого на нем… а равно и ко взысканию с него ничего не открылось» (С. 85–87). Поэтому сразу же необходимо отвергнуть как несостоятельные предположения этих двух ученых и реабилитировать честное имя последнего настоятеля Спасо-Ярославского монастыря Иоиля (Быковского)[38].

Если четыре рукописи по описи значились первоначально как отданные, то «такая приписка — по мнению Г.Н. Моисеевой, — позволяет предполагать, что отдавшие эти рукописи надеялись их получить обратно. В ином случае приписка носила бы другой характер — или вообще, если кто-то хотел утаить эти рукописи, они не были бы включены в опись, которая проверялась «поштучно», о чем можно судить по крестикам с левой стороны против каждого названия. Когда же стало ясно, что лицо, взявшее из Спасо-Ярославского монастыря эти четыре рукописи, не возвратит их, тогда приписки «Отданъ» были с большой тщательностью выскоблены в описи (1787 года. — А.У.)» (С. 83). А в описи 1788 г. на ее месте появилась запись: «Оный Хронограф за ветхостию и согниванием уничтожен». То есть, исследовательница допускала, что уничтожение названных рукописей было фиктивным.

Поскольку опись эта обращена «к докладу его преосвященства», Г.Н. Моисеева задает вопрос о том, кто же в 1788 г. имел право санкционировать акт об уничтожении четырех монастырских рукописей? (С. 84).

«Его преосвященством был в то время архиепископ ярославский и ростовский Арсений Верещагин, облеченный в этот высокий сан Екатериной II в 1787 г. После упразднения Спасо-Ярославского монастыря и превращения его в архиерейский дом — местожительство архиепископа, Арсений Верещагин представлял в Ярославской губернии высшую церковную власть, и только он мог санкционировать акт о пропаже или об уничтожении ризничных вещей» (С. 84).

Бывший в 1776–1787 годах архимандритом Спасо-Ярославского монастыря Иоиль (Быковский) был уволен на пенсию, однако остался там проживать и, по мнению Г.Н. Моисеевой, «со времени упразднения монастыря и превращения его в архиерейский дом то есть, с 1787 г. был отстранен от всех должностей и дел» (С. 85).

Однако с этим утверждением Г.Н. Моисеевой нельзя согласиться, поскольку опись 1788 г. подписана именно архимандритом Иоилем, то есть он узаконил своею подписью списание четырех рукописей.

Дальнейший ход рассуждений исследовательницы прост. Согласно дневникам архиепископа Арсения (Верещагина), он был дружен с семейством ярославских помещиков, владельцев громадного имения Иломна — Иваном Яковлевичем и его сыном Алексеем Ивановичем Мусиными-Пушкиными.

Среди записей архиепископа Арсения (Верещагина) есть и такие, в которых он зафиксировал передачу в 1789–1797 гг. А.И. Мусину-Пушкину, уже занимавшему пост обер-прокурора Синода, некоторых книг, правда, не интересующих нас (С. 90).

По мнению Г.Н. Моисеевой, именно архиепископом Арсением (Верещагиным) и «было узаконено исчезновение из ризницы Спасо-Преображенского собора четырех рукописей, в числе которых был «Хронограф в десть». С согласия «его преосвященства» — самого архиепископа Арсения (Верещагина) — в описи было отмечено, что они «за ветхостию и согниванием уничтожены» (С. 95).

«Следовательно, — заключает исследовательница, — только всевластный архиепископ Арсений Верещагин, ставленник императрицы Екатерины II, смог передать Хронограф А.И. Мусину-Пушкину, с которым он находился в многолетних деловых и дружеских отношениях» (С. 95).

Произошло это, по ее мнению, как и сообщал в своем письме к К.Ф. Калайдовичу сам А.И. Мусин-Пушкин, в 1787–1788 гг., после упразднения Спасо-Ярославского монастыря. Исследование же шести монастырских описей позволяло Г.Н. Моисеевой сделать вывод, что до 1787–1788 гг. Хронограф со «Словом» находился в ризнице Спасо-Ярославского собора (С. 98).

Все расследование Г.Н. Моисеевой касалось выяснения судьбы Хронографа под № 285. Он числился по описям в монастырском хранилище еще до прибытия в Спасо-Ярославский монастырь архимандрита Иоиля (Быковского), но исчез около 1788 г. Само собой напрашивался вывод, что это и есть тот самый Хронограф, который затем объявится у А.И. Мусина-Пушкина. Правда, у графа он будет указан под другим номером (№ 323, сообщенном в письме К.Ф.Калайдовичу), но это уже казалось несущественной деталью.

Эта гипотеза рассеялась как дым, когда Е.В. Синицыной в начале 90-х годов в собрании Ярославского музея был найден тот самый потерявшийся Хронограф под № 285, а в более поздней описи нашлись и другие «уничтоженные» или «отданные» рукописи, со временем вновь оказавшиеся в Ярославле: «Так, в описи имущества ЯАД (Ярославского архиерейского дома. — А.У.) 1811 г. под номером 1229 был вновь обозначен «Часослов, писан на паргамене» (в 2о). Эта рукопись сохранилась и имеет на полях первого листа номера, соответствующие тем, под которыми она значилась в описях 1787 и 1788 гг. «Объявилась» и «Псалтырь на паргамене» (в 4о), в описи 1811 г. она не записана, но в следующем библиотечном каталоге ЯАД 1819 г. она появилась. На начальных листах этого кодекса имеется традиционная запись рубежа XVII–XVIII в. о принадлежности ее Спасо-Ярославскому монастырю и инвентарные номера, под которыми «Псалтырь на баргамине» фигурировала в описях 1787 и 1788 гг. Что касается третьей рукописи, Поучений аввы Дорофея, то она так и не появилась в архиерейской библиотеке. Последняя рукопись из числа «уничтоженных», — знаменитый «Хронограф в десть», — также был возвращен в книгохранительницу ЯАД. Он был вписан между номерами 1214 и 1215 в опись архиерейского имущества 1811 г. Эта рукопись счастливо сохранилась до настоящих дней в собрании Ярославского государственного историко-архитектурного и художественного музея- заповедника и на л. 1 имеет номера, которые совпадают с теми, под которыми проходил в описях 1787 и 1788 гг. Спасо-Ярославский Хронограф»[39] — констатирует Е.В. Синицына. Теперь он хранится под номером 15443. Никакого «Слово о полку Игореве» в нем, к сожалению, нет.

Почти детективная история с обретением графом А.И. Мусиным-Пушкиным рукописи Хронографа со «Словом о полку Игореве» оказалась не более чем занимательная научная фантазия…

Тогда какие есть основания не доверять словам А.И. Мусина-Пушкина, что он приобрел рукопись со «Словом» из частного собрания архимандрита Иоиля (Быковского)?

Но что важно здесь отметить по результатам проведенных исследований: все хронографы, которые были в библиотеке Спасо-Ярославского монастыря, как свидетельствуют описи, сохранились. Тогда какие есть основания не доверять словам А.И. Мусина-Пушкина, что он приобрел рукопись со «Словом» из частного собрания архимандрита Иоиля (Быковского)?

Помимо рассмотренной «ярославской» версии происхождения рукописи Хронографа № 285 существует и другая, так называемая «ростовская». У ее истоков стоит гипотеза Е.В. Барсова, согласно которой сборник со «Словом» мог поступить к А.И. Мусину-Пушкину от архимандрита Иоиля (Быковского), к которому, в свою очередь, он попал из библиотеки Ростовского архиерейского дома[40]. В 1786–1788 гг. в связи с его упразднением библиотека (или часть ее) была переведена в Ярославль. В ней оказался и рукописный сборник под № 323 со «Словом», о котором упомянул А.И.Мусин- Пушкин в письме к К.Ф. Калайдовичу.

По мнению В.П. Козлова[41], к гипотезе Е.В. Барсова примыкают разыскания Е.В. Синицыной, изучившей описи Ростовского архиерейского дома за 1691, 1743, 1765 и 1790 г. Описи 1743 и 1765 гг. среди рукописных книг в «десть» называют «Гранографов шесть». Опись 1790 г. по-прежнему отмечает наличие шести хронографов, однако на ее полях имеется приписка: «1800 года одного еще не явилось, на лицо — два», а далее по подчищенному: «Три отданы по приказанию покойного преосвященного синодальному обер-прокурору его превосходительству Мусину-Пушкину, а одного не явилось».

А.И. Мусин-Пушкин получил три хронографа и Степенную книгу в 1792 г. Но поскольку из библиотеки Ростовского архиерейского дома исчезли рукописи, то Е.В. Синицына допускала, что один из хронографов мог так же «исчезнуть», а точнее — оказаться в коллекции А.И. Мусина-Пушкина. Однако в последних по времени работах исследовательница более осторожно относится к такому предположению[42].

«Ростовская» версия происхождения «Слова о полку Игореве» основана на том факте, что одна из переданных А.И. Мусину-Пушкину рукописей РАД (Ростовского архиерейского дома. — А.У.) представляла собой Хронограф редакции 1617 г. Напомним, что сборник со «Словом» открывался именно этим произведением. Однако вряд ли стоит связывать находку древнерусской поэмы XII в. с хранилищем РАД. Дело в том, что ростовские исторические рукописи неоднократно были предметом самого «наипрележнейшего рассмотрения со стороны духовных людей», однако «Слово о полку Игореве» обнаружено в них не было», — отмечает Е.В. Синицына. «Добавим, что, если сопоставить время поступления поэмы к А.И. Мусину-Пушкину, а это событие произошло, по мнению В.А. Кучкина, после лета 1789 до июля 1791 г., а по наблюдениям В.П. Козлова в 1788–1790 гг., с датой отправки ростовских рукописей — не ранее декабря 1792 г., — то станет очевидной несостоятельность так называемой ростовской версии происхождения «Слова о полку Игореве»[43] — подводит итог своим исследованиям Е.В. Синицына.

Очевидно, что эта версия уступает «ярославской», поскольку в ней слишком много допущений и предположений: гораздо менее имеется оснований исчезнувший Хронограф принимать за Хронограф со «Словом», да и нигде не указано, что эта рукопись находилась в архиерейской библиотеке под № 323.

К тому же, сама исследовательница, хотя и рассматривает эту гипотезу, но придерживается версии о поступлении сборника со «Словом» в коллекцию графа А.И. Мусина-Пушкина из Спасо-Ярославского монастыря, точнее, от его архимандрита Иоиля (Быковского): «Итак, если учесть судьбу исторических рукописей из РАД, а также принять во внимание, что в “Спасо-Ярославском Хронографе”, ЯГИАХМЗ–15443, “Слово о полку Игореве” не обнаружено, то можно утверждать, что ни одна из версий о поступлении поэмы к А.И. Мусину-Пушкину из хранилищ РАД или Спасского монастыря не подтверждается источниками (выделено мной. — А.У.). Таким образом, вслед за В.А. Кучкиным[44], можно констатировать, что правдоподобность свидетельства самого графа о приобретении им древней поэмы у бывшего спасского настоятеля Иоиля Быковского резко возрастает”[45].

Далее исследовательница делает весьма важное заключение: «… в результате настоящего исследования было установлено, что открытие рукописи со «Словом о полку Игореве» не было связано ни с хранилищем Ростовского архиерейского дома, ни с библиотекой Спасского монастыря. В этой связи по-новому убедительным становится свидетельство А.И. Мусина-Пушкина о покупке древней поэмы у последнего настоятеля упраздненной Спасской обители. Отсюда следует необходимость проведения дальнейших разысканий, причем не только в ярославских книгохранилищах и архивах, но и там, где в разные годы своей жизни служил архимандрит Иоиль и откуда мог происходить сборник со «Словом о полку Игореве» (уместно в этой связи напомнить, что Иоиль был переведен в Ярославль из Чернигова, а “Слово”, возможно, является памятником черниговского происхождения)»[46].

Еще одну детективную версию можно построить на основе исследований В.П. Козлова[47]и А.Г. Боброва[48]. В.П. Козлов обнаружил, что граф А.И. Мусин-Пушкин не выполнил распоряжение императора Павла I от 1797 г., в котором предписывалось вернуть все рукописи, взятые в Синоде после указа Екатерины II от 1791 г., в те места, откуда они прибыли в Петербург. Было заведено даже специальное по такому случаю «Дело о возвращении присланных в Святейший Синод в 1791 году из епархий и монастырей летописцов в те места, откуда оные взяты». В его составе дошла до нас копия «Реестра взятым к его сиятельству графу Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину, по бытности его обер-прокурором Святейшего Синода, относящимся к Российской истории книгам, которые от него не возвращены».

«Очевидно, — замечает А.Г. Бобров, — что этот документ (далее — Реестр 1797 г.) представлял собой запрос о судьбе перечисленных в нем разыскиваемых 11 рукописей. Эти материалы числились по передаточным описям церковных собраний в Синод (через епархиальных архиереев), но не были обнаружены при сдаче дел А. И. Мусиным-Пушкиным новому обер-прокурору. Рукописные книги считались взятыми «к его сиятельству графу Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину» и не возвращенными в соответствующие собрания. На выдвинутые претензии собиратель ответил в собственноручной приписке к документу: «Подлинный Реестр подписан рукою его сиятельства графа Мусина-Пушкина тако: „Летописи и выписки требованы по имянному Ея величества покойной Государыни императрицы указу, которые и внесены по Ея же повелению тогда же в Комнату, о чем известно всему Святейшему Синоду». Граф, таким образом, отвечал своим обвинителям, что разыскиваемые книги были отданы им без документального оформления лично покойной императрице Екатерине II, сославшись для верности на всех членов Синода как свидетелей, однако ни в Комнате императрицы, ни вообще во дворце, ни где-либо еще большинство из них так и не было никогда обнаружено»[49].

Всего, по мнению В.П. Козлова, граф не вернул девять рукописей, среди которых в Реестре 1797 г. упоминается и «Хронограф в лист». Его состав и судьба заинтересовали А.Г. Боброва, который предположил, что этот Хронограф под № 624 происходил из Кирилло-Белозерского монастыря. В описи он характеризуется так: «[Именование книгъвълистъ]. Историческая, Гранографъ (Хронографъ). ИсториацерьковнаяВетхаго и Новаго Завета и гражданская, съчастымъбаснословныхъ повестей прибавлениемъ, по 1687 годъ».

Под «баснословными повестями» А.Г. Бобров подразумевал, на основании рассмотрения записей Н.М. Карамзина, те светские повести, которые входили в состав рукописи Хронографа со «Словом»: «Повесть об Акире Премудром», «Сказание об Индии богатой», «Девгениево деяние». Более того, исследователь заключает, что «вполне вероятно, что Н. М. Карамзин знал или догадывался о тождестве Кирилло-Белозерского Хронографа № 624 и Мусин-Пушкинского сборника со Словом»[50].

В конечном итоге А.Г. Бобров делает следующие выводы: «А.И. Мусин-Пушкин получил рукописный сборник, содержавший Слово, не в конце 1780-х гг., а существенно позже, уже будучи обер-прокурором Синода, зимой 1791/92 гг. Эта рукопись происходила из библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря — той самой обители, где в XV в. священноинокомЕфросином была создана Краткая редакция «Задонщины», произведения, основанного на тексте Слова. Сумма фактов убедительно, на наш взгляд, свидетельствует, что осенью 1791 г. Хронограф со Словом был привезен из Кирилло-Белозерского монастыря. По Реестру А 1791 г. в составе комплекса из 26 рукописных книг он был передан в ведение митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Гавриила (Петрова), а по Реестру Б 1791 г. — от архиерея в Святейший Синод. На каком-то этапе по личному указанию владыки Гавриила Хронограф вместе с Палеей был изъят из комплекса кирилло-белозерских рукописей. Митрополит Гавриил передал эти две рукописи (а, возможно, и третью — Лаврентьевскую летопись) графу А.И. Мусину-Пушкину. Несмотря на наличие передаточных описей (Реестров А и Б 1791 г.), обер-прокурор Синода все же решился изъять эти книги для своей личной коллекции»[51].

Вполне допускаю, что какой-то Хронограф XVII в. из Кирилло-Белозерского монастыря попал в личное собрание графа А.И. Мусина-Пушкина, и он мог оставить его себе, но где доказательства, что в рукописи вместе с Хронографом было и «Слово о полку Игореве»?

Далее А.Г. Бобров предполагает: «Уйдя в отставку с должности обер-прокурора Синода, А.И. Мусин-Пушкин не смог расстаться с некоторыми попавшими в его руки книгами, в том числе с двумя Кирилло-Белозерскими рукописями — Хронографом № 624 и Палеей № 592, выдвинув версию об их исчезновении во дворце при покойной императрице Екатерине II. Очевидно, стремясь запутать следы, собиратель указал в Первом издании «ложный» номер Хронографа (№ 323) вместо соответствующего Кирилло-Белозерской описи 1766 г. «правильного» № 624 (хотя не исключено, что на рукописи имелся и второй, старый номер). Кирилло-Белозерский Хронограф в дальнейшем стал известен в науке под названием Мусин-Пушкинского сборника и сгорел в 1812 г. вместе с основной частью библиотеки графа»[52].

Все бы хорошо, но есть три нестыковки. Во-первых, во всех рассмотренных выше исследованиях искомый Хронограф со «Словом» фигурирует под разными номерами (то № 285 у Г.Н. Моисеевой, то № 624 у А.Г. Боброва), но никто из исследователей так и не обнаружил Хронографа под № 323, на который указывал А.И.Мусин-Пушкин в своем письме К.Ф.Калайдовичу. Во-вторых, в рассматриваемом А.Г. Бобровым Хронографе повествовании, судя по описи, было доведено до 1687 г.: «Историческая. Гранограф, История церковная Ветхаго и Новаго Завета, гражданская по 1687 год. Из Кирилло-Белозерского монастыря». В то же время, по мнению ученых, в рукописи со «Словом» был Хронограф редакции 1617 г. Очевидно, что речь идет совершенно о разных Хронографах и разных рукописях.

Объяснение этого казуса, предпринятое А.Г. Бобровым в малозаметном примечании под № 63, не может нас устроить: «Если принять тождество Мусин-Пушкинского Хронографа со Словом и упомянутого в Реестре 1791 г. Хронографа с прибавлением «баснословных повестей», то следует считать, что «по 1687 г.» были доведены добавления к тексту Хронографа 1617 г. или же приписки к этой рукописи»[53]. А если не принимать этого «тождества», тогда понапрасну затрачены силы?

К тому же, в третьих, эта версия А.Г. Боброва о получении прокурором А.И. Мусиным-Пушкиным рукописи Хронографа со «Словом» напрямую из Кирилло-Белозерского монастыря в корне противоречит словам самого графа о приобретении ее у бывшего настоятеля Спасо-Ярославского монастыря архимандрита Иоиля(Быковского). Зачем было графу А.И. Мусину-Пушкину возводить напраслину на покойного архимандрита?

Подводя итог имеющимся разысканиям в вопросе о времени и обстоятельствах приобретения рукописи со «Словом о полку Игореве» А.И. Мусиным-Пушкиным, можно сказать, что наличествующих материалов пока недостаточно, чтобы ответить на него.

Подводя итог имеющимся разысканиям в вопросе о времени и обстоятельствах приобретения рукописи со «Словом о полку Игореве» А.И. Мусиным-Пушкиным, можно сказать, что наличествующих материалов пока недостаточно, чтобы ответить на него. Необходимы дополнительные данные, которые могли бы более точно свидетельствовать, в каком году рукопись со «Словом» оказалась в собрании А.И. Мусина-Пушкина. И искать их нужно в трудах историков, окружавших графа.

УПОМИНАНИЕ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»

В ТРУДАХ ИСТОРИКОВ КОНЦА XVIII ВЕКА

Долгое время известия М. Хераскова и Н.М. Карамзина 1797 года об открытии «Слова о полку Игореве» были самими ранними. Но в последнее время, благодаря архивным находкам, удалось обнаружить еще более ранние упоминания «Слова» в конце XVIII века.

Разыскания Г.Н. Моисеевой привели к открытию в рукописях чешского слависта Йозефа Добровского выписки из «Слова о полку Игореве».

С августа по середину сентября 1792 г. он находился в Петербурге. В письме от 9 октября 1792 г., посланном из Петербурга своему учителю и другу венскому слависту ФортунатуДуриху, Й. Добровский сообщил, что познакомился с А.И. Мусиным-Пушкиным. В последующих письмах он говорит, что ознакомился с личным собранием рукописей графа, и с собранными им в Синоде по указу от 11 августа 1791 г. древними рукописями, привезенными из церковных и монастырских библиотек[54].

Г.Н. Моисеевой вместе с чешским ученым М.М. Крбец удалось найти в архиве Й.Добровского выписки из многих рукописей, принадлежавших А.И. Мусину-Пушкину, в том числе и из «Слова о полку Игореве». Со ссылкой на manuscriptum (рукопись) Й.Добровский пишет о «Гранографе», в одном сборнике с которым находилось и «Слова о полку Игореве».

Как видно из собственноручных выписок Й.Добровского, он ознакомился со «Словом о полку Игореве» по рукописному Спасо-Ярославскому сборнику в октябре 1792 г. в Петербурге.

Кроме того, есть основания полагать, что в 1789–1790 гг. над переводом «Слова» трудился славист и историк И.Н. Болтин (С. 105).

Но еще более раннее использование древнерусской поэмы оказалось в рукописях другого крупного историка второй половины XVIII века — И.П.Елагина.

Как показали поиски В.П.Козлова, И.П.Елагин использовал выписки из «Слова о полку Игореве» в своем «Опыте повествования о России», при доработке рукописи. Исследователь заключает, «что елагинская вставка о «Слове» была внесена <… > между январем 1788 г. — маем 1790 г. Однако, практически, очевидно, она могла быть сделана между январем 1788–мартом 1789 г.»[55].

Исследуя этот вопрос, Г.Н. Моисеева, на основании хронологии работы И.П. Елагина над частями «Опыта», цитату из «Слова о полку Игореве» также относит по времени к 1788–1789 гг. В.А. Кучкин датирует ее после лета 1789 — до июля 1791 г.[56]

Поскольку И.П. Елагин входил в круг друзей А.И. Мусина-Пушкина, пользовался его прекрасной библиотекой и собранием рукописей, то можно предположить, что уже в 1788–1790 гг. древнерусская поэма находилась в коллекции А.И.Мусина- Пушкина[57].

Констатируя этот факт, В.П.Козлов делает, однако, неверное, на мой взгляд, заключение: «…Здесь важно подчеркнуть, что время поступления памятника в коллекцию графа очень близко ко времени с упразднением Ростовского архиерейского дома в 1786–1788 гг. А это означает, что версия о возможности поступления “Слова”… из Ростова имеет не меньше оснований, чем ярославские гипотезы»[58].

Сделав столь сильный крен в сторону «ростовской гипотезы», исследователь не увидел, что своими поисками в архиве И.П.Елагина и уточнением времени появления цитаты из «Слова» в трудах историка, оказывает весьма значительную поддержку как раз «ярославской версии».

Воспроизведем еще раз хронологию взаимоотношений А.И.Мусина-Пушкина со Спасо-Ярославским монастырем, преобразованным 3 июля 1787 г. в архиерейский дом.

В апреле 1792 г. А.И. Мусин-Пушкин побывал в Ярославле, а 20 ноября 1792 года было составлено «Дело о высылке 3 хронографов и 1 степенной книги Мусину-Пушкину».

Публикуя этот документ, Л.А. Дмитриев предположил, что «…едва ли был случаен особый интерес Мусина-Пушкина к хронографам из собрания Ярославского архиерейского дома. Есть все основания связывать его с тем, что текст «Слова о полку Игореве» находился в Хронографическом сборнике, приобретенном, как сообщил сам Мусин-Пушкин, у бывшего настоятеля Спасо-Ярославского монастыря Иоиля Быковского. Весьма вероятно, что хронографы в августе 1792 г. были посланы Мусину-Пушкину в то время, когда у него на руках уже был хронограф со «Словом о полку Игореве» и он потому и заинтересовался хронографом Ярославского архиерейского дома, что обратил внимание на «Слово» в хронографе, купленном им у Иоиля»[59].

Обнаруженные выписки И.П. Елагина из «Слова о полку Игореве», сделанными им в 1788–1789 годах, подтверждают предположение Л.А. Дмитриева сорокалетней давности о наличии в собрании графа рукописи со «Словом» до 1792 года. И, в свою очередь, отчасти подтверждают слова самого А.И. Мусина-Пушкина, высказанные в письме К.Ф. Калайдовичу о приобретении хронографа со «Словом» «по уничтожении штата» монастыря и преобразовании его в архиерейский дом, то есть, после соответствующего указа Екатерины от 3 июля 1787 г., у архимандрита Иоиля (Быковского)[60].

Я написал «отчасти подтверждает», поскольку далее А.И. Мусин-Пушкин сообщает, что приобрел эту рукопись «в последние годы» жизни архимандрита Иоиля (умер он в 1798 г.), когда архимандрит «находился в недостатке». Последнее утверждение не совсем соответствует истине: архимандрит Иоиль (Быковский) получал 500 рублей пенсии — сумма по тем временам немалая. А «последними годами» граф назвал, видимо, конец 80-х — начало 90-х, поскольку в это время рукопись, как указывалось выше, уже находилась у А.И. Мусина-Пушкина.

Необходимо теперь проверить утверждение А.И. Мусина-Пушкина о приобретении рукописи непосредственно у архимандрита Иоиля (Быковского).

Изучившая этот вопрос Г.Н. Моисеева пришла к выводу, что «бывший архимандрит Спасо-Ярославского монастыря Иоиль Быковский, безусловно, хорошо знавший состав «письменных и печатных книг», хранившихся в ризнице Преображенского собора, что следует из описи 1787 г., по которой он сдавал монастырское имущество доверенному лицу архиепископа Арсения Верещагина, однако с этого времени отстраненный от всех дел, не мог оказывать влияния на дальнейшую судьбу ценнейших книг и рукописей, находившихся в Спасо-Ярославском монастыре. Следовательно, только всевластный архиепископ Арсений Верещагин, ставленник самой императрицы Екатерины II, мог передать Хронограф А.И. Мусину-Пушкину, с которым он находился в многолетних деловых и дружеских отношениях» (С. 95).

К этому выводу Г.Н. Моисеева пришла в ходе анализа уже упоминаемых выше описей имущества Спасо-Ярославского монастыря, в частности, за 1787 и 1788 годы. Причем она даже более категорична: «Из приведенных документов (описей и «свидетельства» Иоилю (Быковскому), о которых говорилось выше. — А.У.) очевидно, что ни в 1787 г., ни в 1788 г., ни позднее Иоиль Быковский не мог передать кому бы то ни было ни один предмет из имущества Спасо-Ярославского монастыря» (С. 87).

Однако исследовательница упустила одну существенную деталь из описи 1788 г., которая дает возможность с таким ее выводом не согласиться, точнее, внести в него существенную поправку: уточнить, что мог сделать в то время архимандрит Иоиль (Быковский).

Напомним, что в описи 1787 г. против «Хронографа в десть» написано «отданъ», а в описи 1788 г. — «Оный Хронограф за ветхостью и согниванием уничтожен» (С. 79– 84). Как можно объяснить эти две надписи?

Опись 1787 года заканчивается подписью архимандрита Иоиля и расписками лиц, принявших от него монастырское имущество. Его подпись и скрепа по нижнему полю всей описи вполне обоснована обстоятельствами: архимандрит Иоиль сдавал казенное имущество (С. 79).

Нам доподлинно не известно, когда появилась запись «отданъ» против четырех рукописей в описи 1787 г., но одно ясно, что сделана она не рукой архимандрита (С. 134), и эти рукописи за ним не числились. Но кто их отдал? И знал ли об этом сам архимандрит Иоиль?

Спустя год после своего указа об упразднении Спасо-Ярославского монастыря, Екатерина II подготовила новый указ (в мае 1788 г.) о представлении в Синод подробной описи казенного имущества монастыря.

Так появилась новая опись 1788 г., но, что самое главное, и чему не придала значения Г.Н. Моисеева, эта опись составлялась под наблюдением все того же архимандрита Иоиля, отнюдь не «отстраненного от всех дел», как полагала Г.Н. Моисеева.

Дело в том, что опись 1788 г. также подписана Иоилем (Быковским), казначеем, уставщиком и иеродиаконом, а по нижнему полю имеет скрепу: «Находившийся в Спасо-Ярославском бывшем монастыре настоятель архимандрит Иоиль Быковский»[61].

Следовательно, можно полагать, что «списание» четырех рукописей произошло не только не без ведома архимандрита Иоиля, но и при его непосредственном участии.

Стало быть, со всем тем, что внесено в опись, архимандрит Иоиль был согласен, то есть, и с надписью «Оный Хронограф за ветхостью и согниванием уничтожен», если, правда, она не сделана позднее. Важно, что в двух других подобных приписках сказано: «К докладу его преосвященства», то есть, архиепископу Арсению (Верещагину).

Следовательно, можно полагать, что «списание» четырех рукописей произошло не только не без ведома архимандрита Иоиля, но и при его непосредственном участии: ведь он подписал новосоставленную опись и представлял сведения «к докладу» архиепископу об уничтожении рукописей.

Такой расклад событий не согласуется с мнением Г.Н.Моисеевой о безучастии архимандрита Иоиля в судьбе рукописи Хронографа под № 265.

Только год спустя, 16 апреля 1789 г. архиепископ Арсений (Верещагин) отправил в Синод рапорт о принятии имущества от архимандрита Иоиля (Быковского) и отстранении его от всех имущественных дел. Об этом писала и сама Г.Н. Моисеева, но не придала этому факту значения (С. 87).

И лишь два года спустя, 17 февраля 1791 г., бывшему архимандриту Спасо-Ярославского монастыря было выдано свидетельство о том, что «начету на нем архимандрите, а равно и по взысканию с него ничего не открылось» (С. 87).

Какой же из всего изложенного напрашивается вывод?

Очевидно, что Хронограф № 265 был отдан (а не продан!) какому-то лицу, что нашло отражение в описи 1787 года. К сожалению, химический анализ чернил сделан не был, и трудно сказать, когда появилась приписка «отданъ» в описи: или во время ее составления, и тогда ее «подписал» архимандрит Иоиль (Быковский), или же уже после им подписанной описи. Кажется, не вызывает сомнения тот факт, что она была сделана до середины 1788 г., то есть, до составления новой описи, в которой присутствует уже новая легенда — об уничтожении рукописей. Тогда-то и пришлось вытереть запись «отданъ» в предыдущей описи как противоречащую утверждению о ветхости книг. Проделать же подобные манипуляции с записями без ведома архимандрита Иоиля было невозможно, поскольку он подписал вторую из них. Но из этого следует вывод, что Хронограф № 265 был отдан из монастыря до середины 1788 г. (видимо, уже после упразднения Спасо-Ярославского монастыря 3 июля 1787 года) лицу, близкому архиепископу Ярославскому Арсению (Верещагину), о чем был уведомлен (а может быть и по согласованию с ним) архимандрит Иоиль (Быковский). Этим человеком и был, скорее всего, близкий друг архиепископа Арсения, граф и любитель старины, будущий обер-прокурор А.И. Мусин-Пушкин.

Можно со значительной долей вероятности утверждать, что рукописный Хронограф со «Словом о полку Игореве» пребывал в частном собрании книг игумена упомянутого монастыря архимандрита Иоиля (Быковского), от которого и перешел к графу А.И. Мусину-Пушкину.

Вполне возможно, что передача монастырской рукописи состоялась с обоюдного согласия церковных иерархов, которые впоследствии официально зафиксировали ее уничтожение «за ветхостью и согниванием». Произошло это в конце 1787 или начале 1788 г. Однако сейчас мы уже достоверно знаем, что Хронограф под № 265 не содержал добавления со «Словом о полку Игореве», был возвращен в Спасо-Ярославский монастырь не позднее 1811 г., и находится ныне в Ярославском музее.

Из этого следует, что все же нужно сделать различия между рукописями, которые получал А.И. Мусин-Пушкин из Спасо-Ярославского монастыря официально, и теми рукописями, которые купил до этого у архимандрита Иоиля (Быковского).

Если же учесть, что все рукописные Хронографы, хранившиеся в ризнице Спасо-Ярославского монастыря и упоминаемые в монастырских описях XVII в. благополучно вернулись в монастырь не позднее 1811 г., то можно со значительной долей вероятности утверждать, что рукописный Хронограф со «Словом о полку Игореве» пребывал в частном собрании книг игумена упомянутого монастыря архимандрита Иоиля (Быковского), от которого и перешел к графу А.И. Мусину-Пушкину.

Поскольку в конце 80-х или начале 90-х годов с этой рукописью уже работал И.П. Елагин, и брал он ее у А.И.Мусина-Пушкина, то становится правдоподобным, что рукописный Хронограф со «Словом» был действительно продан будущему обер-прокурору Синода, собирателю древностей, графу А.И. Мусину-Пушкину.

Надо полагать, что граф А.И. Мусин-Пушкин в письме к К.Ф. Калайдовичу вполне достоверно указал на обстоятельства приобретения им рукописи со «Словом» из Спасо-Ярославского монастыря, не боясь быть уличенным в злоупотреблении своими дружескими отношениями с архиепископом Ярославским Арсением (Верещагиным), а потому и сказал, что купил ее у бывшего игумена монастыря, и находилась эта рукопись в частной собственности архимандрита Иоиля (Быковского)[62].

Теперь, после проведенных научных расследований, все меньше остается оснований не доверять этим словам графа А.И.Мусина-Пушкина, которому мы и обязаны открытием шедевра древнерусской словесности.

У рукописи «Слова о полку Игореве» началась новая история.

Александр Ужанков, профессор

Ключевые слова: Слово о полку Игореве, Мусин-Пушкин, история открытия рукописи, Хронограф, Спасо-Ярославский монастырь, архимандрит Иоиль.


[1]Дмитриев Л.А. История открытия рукописи «Слова о полку Игореве» // «Слово о полку Игореве» — памятник XII века. М. — Л., 1962. С. 406–429.

[2]Дмитриев Л.А. Проблемы исследования «Слова о полку Игореве» // ТОДРЛ. Т. 20. М. — Л., 1962. С. 120–138.

[3]Дмитриев Л.А. Проблемы исследования «Слова о полку Игореве». С. 136.

[4]Соловьев А.В. Ростовские хронографы и Хронограф Спасо-Ярославского монастыря // Летописи и хроники. М., 1974. С. 354– 359; Филипповский Г.Ю. Дневник Арсения Верещагина // К истории рукописи «Слова о полку Игореве» // Вестник МГУ. Филология. 1973. № 1. С. 63–68.

[5]Дмитриев Л.А. 175-летие первого издания «Слова о полку Игореве». Некоторые итоги и задачи изучения «Слова» // ТОДРЛ. Т. 31. М. — Л., 1976. С. 12.

[6]Моисеева Г.Н. Спасо-Ярославский хронограф «Слово полку Игореве»: К истории сборника А.И. Мусина-Пушкина со «Словом». Л., 1976.

[7]Творогов О.В. К вопросу о датировке Мусин-Пушкинского сборника со «Словом о полку Игореве» // ТОДРЛ. Т. 31. Л., 1976. С. 137–164.

[8]Прийма Ф.Я. «Слово о полку Игореве» в русском историко-литературном процессе первой трети XIX века. Л., 1980.

[9]Моисеева Г.Н. О времени ознакомления И.П. Елагина с рукописью «Слова о полку Игореве» // Вопросы истории. 1986. № 1. С. 170–173.

[10]Козлов В.П. Новые материалы о рукописях, присланных в конце XVIII в. в Синод // Археографический ежегодник за 1979 г. М., 1981. С. 86–101; Он же: Об одном хронографе из собрания А.И. Мусина-Пушкина // Летописи и хроники. 1984. М., 1984. С. 113–120; Он же: Малоизвестная рукопись И.Н. Болтина — источник первых комментариев «Слова о полку Игореве» // Русская речь. 1986. №2. С. 91–99; Он же: Доказательство «Словом» И.П.Елагина // Альманах библиофила. М., 1986. Вып.21. С. 85–87.

[11]Козлов В.П. «Слово о полку Игореве» в «Опыте повествования о России» И.П.Елагина // Вопросы истории. 1984. № 8. С. 23–31.

[12]Синицына Е.В. К истории открытия рукописи со «Словом о полку Игореве» // Русская литература. 1992. № 1. С. 85–87.

[13]Творогов О.В. История открытия «Слова» // Энциклопедия «Слова о полку Игореве». СПб., 1995. Т. 2. С. 318–320; Он же: Мусин-Пушкинский сборник // Там же. Т. 3. С. 287–291.

[14]Бобров А.Г. Происхождение и судьба Мусин-Пушкинского сборника со «Словом о полку Игореве» // ТОДРЛ. Т.LXII. СПб., 2014.С. 528–553.

[15]Цит. по: Курилов А.С. «Слово о полку Игореве» и русская филология на рубеже XVIII–XIX вв.// «Слово о полку Игореве». Комплексные исследования. М., 1988. С. 286.

[16]Цит. по: Моисеева Г.Н. Спасо-Ярославский хронограф и «Слово о полку Игореве». Л., 1976. С. 15.

[17]См.: Прийма Ф.Я. К истории открытия «Слова о полку Игореве» // ТОДРЛ. М. — Л., 1956. Т. 12. С. 52–53.

[18]Конволютный сборник — сборник, состоящий из нескольких самостоятельных сочинений, объединенных под одним переплетом.

[19]По мнению исследователей, в этот конволют входили: «Книга, глаголемая гранограф...» (Хронограф), «Временник, еже нарицается летописание русских князей и земля Рускыя», «Сказание о Индии богатой» («Сказание об Индийском царстве»), «Повесть об Акире Премудром» («Синагрип царь Адоров и Наливския страны»), «Слово о полку Игореве», «Девгениево деяние» См.: Мусин-Пушкинский сборник // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»: http://feb-web. ru/feb/slovenc/es/

[20]Хронограф — памятник древней письменности, в отличие от летописей, излагающих древнерусские события в строгой хронологической последовательности по «летам» (годам), повествует о ходе мировой истории или истории отдельной страны по правлениям царей или императоров. По мнению исследователей в рукописи был представлен Хронограф так называемой Распространенной редакции 1617 года.

[21]Калайдович К.Ф. Библиографические сведения о жизни, ученых трудах и собрании российских древностей гр. А.И. Мусина-Пушкина // Записки и труды Общества истории и древностей российских, учрежденного при имп. Московском университете. М., 1824. Ч. 2. C.35– 36. Комментируя это известие, Д.С.Лихачев заметил: «Очевидно, что покупка «Слова» состоялась не ранее 1788 года… после упразднения Спасо-Преображенского монастыря, а упразднение его состоялось в 1788 г.». Однако, здесь Д.С.Лихачевым допущена ошибка: указом Екатерины II монастырь был упразднен в мае 1787 г., и с этого года архимандрит монастыря Иоиль (Быковский) был переведен на пожизненную пенсию и жил в монастыре до своей кончины в августе 1798 г. (См.: Моисеева Г.Н. Спасо-Ярославский хронограф и «Слово о полку Игореве». С. 15).

[22]Маслов С.И. Киевские экземпляры «Слова о полку Игореве» в издании А.И. Мусина-Пушкина // ТОДРЛ. М. — Л., 1954. Т. X. С. 252.

[23]Моисеева Г.Н. Спасо-Ярославский хронограф «Слово полку Игореве»: К истории сборника А.И. Мусина-Пушкина со «Словом». Л., 1976. С. 19–20.

[24]Барсов Е.Б. «Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси: В 3-х т. Т. 1. М., 1887. С. 61–62.

[25]Дмитриев Л.А. История открытия рукописи «Слова о полку Игореве» // «Слово о полку Игореве» — памятник XII века. М. — Л., 1962. С. 406– 429.

[26]Лихачев Д.С. История подготовки текста «Слова о полку Игореве» к печати в конце XVIII в. //ТОДРЛ. М. — Л., 1957. Т. 13. С. 66–89; (Перепечатано с некоторыми добавлениями в книге: Лихачев Д.С. «Слова о полку Игореве» и культура его времени. Л., 1978. С. 237–277); Дмитриев Л.А. История первого издания «Слова о полку Игореве». Материалы и исследования. М. — Л.,1960; Его же: История открытия рукописи «Слова о полку Игореве» // «Слова о полку Игореве» — памятник XII века. М. — Л., 1962.

[27]Моисеева Г.Н. Спасо-Ярославский хронограф «Слово полку Игореве»: К истории сборника А.И. Мусина-Пушкина со «Словом». Л., 1976. С. 23. Далее ссылки на страницы этой работы указываются в тексте книги.

[28]Сразу же отвечу, что не тот. Но Г.Н.Моисеева тогда об этом еще не знала. Хронограф, которым пользовался В.Крашенинников, находился в монастыре еще до прибытия в оный архимандрита Иоиля (Быковского), и по новой описи 1811 г. снова окажется в монастыре. То есть он никуда не исчезал. См. об этом ниже.

[29]Барсов Е.Б. ''Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси: В 3-х т. Т. 1. М., 1887. С. 65; Сперанский М.Н. История древнерусской литературы. М., 1921. С. 353; Орлов А.С. Слово о полку Игореве. 2-е изд. М. — Л., 1946. С. 51–52; Зимин А.А. Приписка к Псковскому Апостолу 1307 года и «Слово о полку Игореве» // Русская литература». 1966. № 2. С. 68.

[30]Творогов О.В. К вопросу о датировке мусин-пушкинского сборника со «Словом о полку Игореве». // ТОДРЛ. М. — Л., 1976. Т. 32. С. 137– 164.

[31]И это очень важное обстоятельство, позволяющее предполагать, что, во-первых, описываемый Г.Н. Моисеевой Хронограф и Хронограф А.И Мусина-Пушкина суть разные рукописи. А, во-вторых, что рукописи Хронографа со «Словом о полку Игореве» в Спасо-Ярославском монастыре тогда еще не было.

[32]Кузьмина В.Д. Девгениево деяние: (Деяние прежних времен храбрых человек.) М., 1962. С. 42–45.

[33]До нас дошла и более ранняя опись 1691 года, но в том месте, где должно быть описание печатных и рукописных книг, она оборвана. См.: Соловьев А.В. Ростовские хронографы и Хронограф Спасо-Ярославского монастыря // Летописи и хроники. М., 1974. С. 70.

[34]Эта запись от 1701 г. противоречит предположению В.В.Калугина, что до 1709 г. в Спасо-Ярославском монастыре не мог находиться Хронограф со «Словом о полку Игореве». См.: Калугин В.В. Об одном источнике «Келейного летописца Дмитрия Ростовского» // Археографический ежегодник за 1982 г. М., 1983. С. 124–132.

[35]На это раньше Г.Н.Моисеевой обратила внимание Е.М. Караваева: Караваева Е.М. Хронограф Спасо-Ярославского монастыря в описи 1788 года // ТОДРЛ. Т. 16. М. — Л., 1960. С. 82–83.

[36]Караваева Е.М. Хронограф Спасо-Ярославского монастыря в описи 1788 года. С. 82–83.

[37]Соловьев А.В. Ростовские Хронографы и Хронограф Спасо-Ярославского монастыря // Летописи и хроники. Сборник статей. 1973 г. М., 1974. С. 358–359. Так мог подумать только глубоко мирской человек, который не понимает психологии старого монаха, для которого дни этой жизни уже сочтены, и он готовиться предстать пред Высшим Судией…           

[38]«С определенной долей уверенности можно утверждать лишь то, — отмечает другая исследовательница Е.В. Синицына, — что последний настоятель Спасской обители, Иоиль Быковский, не был причастен к исчезновению казенного «Хронографа в десть». Это вытекает из того факта, что в 1791 г., когда были подписаны документы о совместном хранении имущества, упраздненного пять лет назад РАД (Ростовского архиерейского дома. — А.У.) и Спасского монастыря, Иоиль Быковский получил официальное «Свидетельство… в том, что находившийся в ево ведении Спасо-Ярославский монастырь со всем движимом имении и зданием онаго, также ризница и прочее все, значущееся по описям, от него… приняты… и начету никакого на нем, архимандрите, а равно и ко взысканию с него ничего не открылось». Позднее, в 1796 г., еще при жизни Иоиля, было произведено освидетельствование имущества ЯАД (Ярославского архиерейского дома. — А.У.). В «Репорте», представленном затем архиепископу Арсению Верещагину, эконом и казначей объявили, что «все хранится по описям в целости… и никакого казенным вещам, также церковной утвари и ризничным вещам же утраты и хищения не было»». См.: Синицына Е.В. Исторические судьбы Хронографов из Ростовского архиерейского дома и Спасо-Ярославского монастыря в свете поисков рукописи со «Словом о полку Игореве». С. 6.

http://www1.rostmuseum.ru/publication/srm/016/sinitsina01.html (дата обращения: 10.12.2015).

[39]Синицына Е.В. Исторические судьбы Хронографов из Ростовского архиерейского дома и Спасо-Ярославского монастыря в свете поисков рукописи со «Словом о полку Игореве». С. 5–6.

http://www1.rostmuseum.ru/publication/srm/016/sinitsina01.html (дата обращения: 10.12.2015).

[40]Барсов Е.Б. ''Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси: В 3-х т. М., 1887. Т. II. С. 59–62.

[41]Козлов В.П. Кружок А.И. Мусина-Пушкина и «Слово о полку Игореве». М., 1988. С. 140.

[42]Синицына Е.В. Исторические судьбы Хронографов из Ростовского архиерейского дома и Спасо-Ярославского монастыря в свете поисков рукописи со «Словом о полку Игореве»:

http://www1.rostmuseum.ru/publication/srm/016/sinitsina01.html (дата обращения: 10.12.2015).

[43]Синицына Е.В. Исторические судьбы Хронографов из Ростовского архиерейского дома и Спасо-Ярославского монастыря в свете поисков рукописи со «Словом о полку Игореве». С. 3. http://www1.rostmuseum.ru/publication/srm/016/sinitsina01.html (дата обращения: 10.12.2015) «… Ни в “Реестре” 1791 г., ни в заметках Антония Знаменского указаний на то, что Хронограф редакции 1617 г. из библиотеки РАД содержит помимо своего основного текста еще какие-либо литературные произведения, нет». С. 4.

[44]Кучкин В.А. Ранние упоминания о Мусин-пушкинском списке «Слова о полку Игореве» // Альманах библиофила. Вып. 21. М., 1986. С. 68.

[45]Синицына Е.В. Исторические судьбы Хронографов из Ростовского архиерейского дома и Спасо-Ярославского монастыря в свете поисков рукописи со «Словом о полку Игореве». С. 8.

http://www1.rostmuseum.ru/publication/srm/016/sinitsina01.html (дата обращения: 10.12.2015)/

[46]Синицына Е.В. Исторические судьбы Хронографов из Ростовского архиерейского дома и Спасо-Ярославского монастыря в свете поисков рукописи со «Словом о полку Игореве». С. 10.

http://www1.rostmuseum.ru/publication/srm/016/sinitsina01.html (дата обращения: 10.12.2015)

[47]Козлов В. П. Новые материалы о рукописях, присланных в конце XVIII в. в Синод // Археографический ежегодник за 1979 год. М., 1981. С. 92, примеч. 43; Козлов В.П. Кружок А.И. Мусина-Пушкина и «Слово о полку Игореве». М., 1988 и др. См. выше.

[48]Бобров А.Г. Происхождение и судьба Мусин-Пушкинского сборника со «Словом о полку Игореве» // ТОДРЛ. Т.LXII. СПб., 2014.С. 528–553.

[49]Бобров А.Г. Происхождение и судьба Мусин-Пушкинского сборника… С. 539.

[50]Там же. С. 552.

[51]Бобров А.Г. Происхождение и судьба Мусин-Пушкинского сборника… С. 553.

[52]Бобров А.Г. Происхождение и судьба Мусин-Пушкинского сборника… С. 553.

[53]Бобров А.Г. Происхождение и судьба Мусин-Пушкинского сборника… С. 546.

[54]Моисеева Г.Н. Спасо-Ярославский хронограф «Слово полку Игореве»: К истории сборника А.И. Мусина-Пушкина со «Словом». Л., 1976. С. 100.

[55]Козлов В.П. Кружок А.И. Мусина-Пушкина и «Слово о полку Игореве». М., 1988. С. 149.

[56]Кучкин В.А. Ранние упоминания о Мусин-пушкинском списке «Слова о полку Игореве». С. 66–68.

[57]Козлов В.П. Кружок А.И. Мусина-Пушкина и «Слово о полку Игореве». М., 1988. С. 150. Правда, недавно А.Г. Бобров подверг сомнению эту датировку. По его мнению, И.П.Елагин (умер 22 сентября 1793 г.) работал с рукописью со «Словом» после апреля и до октября 1792 г. См.: Бобров А.Г. Происхождение и судьба Мусин-Пушкинского сборника… С. 537.

[58]Козлов В.П. Кружок А.И. Мусина-Пушкина и «Слово о полку Игореве». С. 159.

[59]Дмитриев Л.А. История первого издания «Слова о полку Игореве» Материалы и исследования. М. — Л., 1960. С. 309.

[60]Моисеева Г.Н. Спасо-Ярославский хронограф «Слово полку Игореве». С. 13.

[61]Караваева Е.М. Хронограф Спасо-Ярославского монастыря в описи 1788 года // ТОДРЛ. Т. 16. М. — Л., 1960. С. 82.

[62]Думается, права Е.В. Синицына, которая предлагает в дальнейшем сосредоточить внимание исследователей на местах служения архимандрита Иоиля (Быковского), которые и могут подсказать место происхождения рукописи со «Словом о полку Игореве».



Новости по теме

К ВОПРОСУ ОБ АВТОРЕ И МЕСТЕ СОЗДАНИЯ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» Александр Ужанков Поиск автора этого замечательнейшего памятника древнерусской литературы — тема, которая интересует его исследователей уже много лет, почти с момента открытия текста на рубеже 1780–1790-х гг. И до сих пор по этому вопросу ведутся споры и выдвигаются различные варианты его решения. То же касается места и времени создания «Слова». Об этом — статья профессора А. Н. Ужанкова, главная мысль которой состоит в том, что для установления имени автора прежде всего необходимо охарактеризовать его при помощи данных, скрытых в тексте самого памятника.
КОНТРОЛЬ НАД ПРИСВОЕНИЕМ УЧЕНЫХ ЗВАНИЙ - ОСНОВА ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ Александр Волков Выступление профессора МГУ, доктора филологических наук, преподавателя Московской духовной академии и Сретенской семинарии А.А. Волкова прозвучало на научно-практической конференции "Реформа системы духовного образования Русской Православной Церкви", проходившей 9-11 октября в Троице-Сергиевой лавре. Бурная дискуссия на ее заседании касалась вопроса государственной аккредитации духовных школ. Доклад раскрывает возможные последствия этого процесса.