В 1920 году архиепископ Тихон (Василевский) отправляется на место своего нового назначения – в Воронежскую епархию. Позже он вернулся на Симбирскую кафедру, только уже в качестве обновленческого митрополита. Между тем архиепископ Вениамин, который все еще числился Симбирским преосвященным, по благословению Патриарха Тихона был назначен архиепископом Рязанским и Зарайским.
На Симбирскую викарную Алатырскую кафедру был назначен епископ Гурий (Степанов). Епископ Гурий был выпускником Казанской духовной академии, доктором церковной истории, специалистом по буддизму. Он стал последним ректором Казанской академии. На Алатырской кафедре он пребывал около полугода. После чего начались постоянные переезды, аресты. В 1925 году он проходил по одному делу вместе с митрополитом Петром (Полянским). В 1926–1928 годах был в заключении на Соловках. Расстрелян в Новосибирске в 1937 году.
В сентябре, после отъезда епископа Гурия, на Симбирскую кафедру был назначен архиепископ Вологодский и Тотемский Александр (Трапицын).
Архиепископ Александр (в миру Александр Иванович Трапицын) родился 29 августа 1862 года. В 1888 году окончил Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия и назначен надзирателем в Вятское духовное училище. Через год, 26 февраля 1889 года, рукоположен в сан священника, служил в Вятской Всехсвятской церкви[1]. В марте 1892 года у отца Александра родился сын, а в июле у него умерла супруга[2]. С 1897 года служил инспектором Вятской духовной семинарии. В 1900 году принял монашество, а уже в 1901 году иеромонах Александр был возведен в сан архимандрита и определен ректором Калужской духовной семинарии.
12 декабря 1904 года в Свято-Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры архимандрит Александр хиротонисан во епископа Муромского, викария Владимирской епархии. Его хиротонию совершили митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский), митрополит Московский Владимир (Богоявленский), митрополит Киевский Флавиан (Городецкий) и другие архиереи.
С 1907 года владыка Александр стал епископом Юрьевским, викарием Владимирской епархии. 29 мая 1912 года назначен епископом Вологодским и Тотемским. Вологодской епархией владыка управлял до 1921 года. В 1917–1918 годах был участником Поместного Собора Русской Православной Церкви[3]. На Соборе владыка участвовал в общих заседаниях, а также в отделах о церковной дисциплине, о церковном суде, о правовом и имущественном положении духовенства, о благоустройстве прихода и о монастырях и монашестве[4].
В сентябре 1920 года владыка Александр прибыл в Симбирск. Большевики продолжали, как и раньше, обирать народ, а в 1921 году разразился ужасающий по своим последствиям голод. Летом 1921 года Патриарх Тихон основал Всероссийский церковный комитет помощи голодающим. Он просил о помощи в своем воззвании «К народам мира и православному человеку». Патриарх благословил жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, но только те, которые не имели богослужебного употребления[5]. Однако решением властей комитет был закрыт, а собранные им средства реквизированы. Церковь обвинялась в невнимании к нуждам голодающих. С 10/23 февраля 1922 года декретом ВЦИК все церковные ценности подлежали изъятию якобы на нужды голодающих. Как известно, на помощь голодающим пошло не более 1% из изъятого церковного имущества. Подобному грабежу Церкви в Симбирске можно уделить целую работу. Тем не менее, Симбирский архипастырь делает все, чтобы помочь голодающим. Прекрасно догадываясь о том, что все награбленное властями не идет на закупку продовольствия, владыка вместе с епархиальным советом постановил: «Так как Симбирская губерния принадлежит к разряду особенно пострадавших в сем году от неурожая хлеба, то просить губисполком предоставить право епархиальному архиепископу и Алатырскому епископу войти в сношение с известными им епархиальными и уездными архиереями на предмет привлечения от них пожертвований на Симбирскую губернию и предоставить им право сообщить о степени голода в пределах Симбирской губернии»[6].
О том, что власти даже не собирались приобретать на украденные у Церкви ценности продовольствие для голодающих, свидетельствует следующая шифровка, полученная Симбирским губотделом ГПУ: «Симбирск, губотдел ГПУ, из Москвы. Циркулярно. Компомголам губерний, автономных областей и союзных республик. Замена церковных ценностей хлебом и другими продуктами не допустима. Замена золотом и серебром равного количества допустима в отдельных случаях с разрешения губкомиссии по изъятию ценностей. Необходимо начинать изъятие с городов и богатых приходов, благоприятно настроенных, затем переходить к деревне, руководствуясь политическими соображениями. Член президиума ЦК Помгол ВЦИК Винокуров»[7]. Изъятие в епархии прошло довольно спокойно, а благодаря усилиям архиепископа Александра удалось сохранить и без того малочисленное духовенство. Между тем властям удалось собрать в Симбирской епархии более 3,5 тонн серебра, не считая золотых и платиновых изделий, огромное количество бриллиантов и других драгоценных камней. Все это было изъято как лом, без расчета художественной ювелирной ценности предметов. По современным подсчетам, за три мешка полученного в Поволжье зерна только церковными ценностями, не считая изъятого у самого народа, расплачивались по 1 килограмму серебра, а также бриллиантами, жемчугом и другими драгоценными камнями, подсчитать количество которых теперь не представляется возможным[8].
27 июня 1921 года в помощь архиепископу Александру был рукоположен овдовевший симбирский протоиерей Иаков Благовидов. Отец Иаков был выпускником Казанской духовной академии, законоучителем Симбирской мужской классической гимназии, в которой в свое время учились В.И. Ульянов (Ленин) и А.Ф. Керенский. Позже отец Иаков стал членом правления Симбирской духовной семинарии. Неоднократно удостаивался правительственных и церковных наград. После смерти супруги отец Иаков принял монашеский постриг с именем Иоаким и был рукоположен в епископа Алатырского, викария Симбирской епархии.
«В годы гражданской войны в среде духовенства активизировались модернистские группировки, подхватившие идейное наследие группы 32 священников, а также образованного в Петрограде при Временном правительстве Всероссийского союза демократического духовенства и мирян, который возглавили священники А.И. Введенский, А.И. Боярский, И. Егоров»[9]. В Петербурге создаются различные модернистские группировки: священником И. Егоровым – «Религия в сочетании с жизнью», священником А. Боярским – «Друзья церковной реформации». С 1921 года существует так называемая Петербургская группа прогрессивного духовенства. Опорой в епископате для обновленцев стал заштатный епископ Антонин (Грановский), известный своими сомнительными новшествами в богослужении, за которые он и был запрещен Патриархом Тихоном[10].
В 1922 году ситуация сложилась следующим образом. 9 мая Патриарх Тихон был взят под домашний арест в Донском монастыре по обвинению в организации сопротивления властям во время изъятия церковных ценностей, а также контрреволюционной деятельности и помощи белогвардейцам[11]. Антонин (Грановский) был возведен обновленцами в сан «митрополита» Московского. В то же время 37 архиереев из 73 перешли на сторону новосформированной при поддержке ГПУ организации – обновленческого Высшего церковного управления (ВЦУ). От ВЦУ по епархиям были разосланы так называемые «уполномоченные».
В Симбирск прибыл уполномоченный от ВЦУ священник Александр Воецкий. В епархии раскол никто не понимал, архиепископ Александр его не принял, о чем уполномоченный тут же доложил в ВЦУ. Оттуда незамедлительно последовало постановление, которым архиепископ Александр (Трапицын) «уволен без прошения за контрреволюционную скверну»[12].
Но авторитет Симбирского архипастыря был слишком велик. Народ не мог так просто расстаться со своим архиереем. В Троицком кафедральном соборе 17/30 июля 1922 года состоялось срочное собрание духовенства и мирян, на котором была обсуждена телеграмма ВЦУ об увольнении архиепископа Александра. Было составлено обращение в Симбирский губисполком, в котором собрание говорит, что «духовенство и миряне г. Симбирска считают своим долгом заявить губисполкому, что архиепископ Александр за все время своего пребывания на Симбирской кафедре ни разу не проявил себя сторонником каких-либо выступлений против существующей власти… С чувством удовлетворения духовенство и миряне констатируют факт миролюбивого и корректного отношения гражданской власти к владыке и позволяют себе надеяться, что и в будущем гражданская власть продолжит такое свое миролюбивое отношение, причем считают не лишним присовокупить, что в случае надобности духовенство и верующие миряне г. Симбирска всегда готовы поручиться за то, что и в будущем со стороны архиепископа Александра не будет никаких противоправительственных выступлений»[13]. Таким образом, народ взял на себя ответственность за все действия своего архипастыря.
Архиепископ Александр не оставил своей паствы. 3 октября 1922 года в Симбирске состоялся епархиальный съезд духовенства и мирян, на котором была признана возможность созыва Поместного Собора, но лишь при условии соблюдения всех канонических требований. Также было решено просить ВЦУ и митрополита Ярославского Агафангела о возможном сохранении мира в Церкви и «чтобы ВЦУ до Собора не распоряжалось служебным положением епископов и духовенства, иначе Симбирск епархиальной Церковью вынужден будет распоряжаться самостоятельно»[14]. Это первое упоминание о будущей Симбирской автокефалии.
Казалось бы, в епархии царило единодушие, однако в октябре 1922 года в Симбирске была образована группа прогрессивного духовенства, которая тут же примкнула к Всероссийскому союзу «Церковное возрождение». В Москву ими была отправлена специальная делегация для объективного ознакомления с обновленческим движением.
27 января 1923 года было обнародовано признание ВЦУ административно-исполнительным органом и правомочным по управлению Церковью[15]. Таким образом, местное епархиальное управление переходило под власть ВЦУ. Владыка был вынужден признать легитимность власти обновленцев, поскольку в сложившейся обстановке ни в коем случае не хотел оставлять епархию без архиерея. Однако как архиерей, не признающий никаких новшеств, он все равно не устраивал обновленцев. Они искали более подходящую кандидатуру на место епархиального преосвященного.
Между тем епископ Алатырский Иоаким направил в епархиальное управление заявление, в котором он отказывался признавать легитимность ВЦУ. Это был официальный разрыв с управлением и епархиальным архиереем. С этого момента на территории Симбирской епархии существует так называемая независимая Алатырская автокефалия. Непосредственным главой автокефалия признает Патриарха Тихона. За свои действия епископ Иоаким был арестован в начале весны 1923 года, затем осужден и отправлен на Соловки, где стал одним из архиереев, подписавших небезызвестное «Соловецкое послание»[16].
Архиепископ Александр, признавая власть обновленцев, на деле охранял епархию от их губительного влияния. Однако вскоре это стало невозможным, поскольку контроль ВЦУ был тотальным. К владыке приходили ставленники для рукоположения со специальными грамотами, в которых они заявляли свою лояльность к ВЦУ и всем обновленческим реформам[17]. В конце концов архиепископ Александр принял решение удалиться на покой, оставаясь проживать в Симбирске. Таким образом, обновленцы остались без управленца в епархии, в то время как владыка не переставал удовлетворять нужды православных.
Алатырская автокефалия тоже не перестала существовать. Ее возглавил настоятель промзинской Казанской церкви, на базе которой при епископе Феоктисте (Попове) было открыто Николаевское противораскольническое братство, протоиерей Сергий Знаменский. Центр автокефалии перемещается из Алатыря в Промзино, а сама автокефалия получает наименование Промзинской. Обновленческое епархиальное управление непрестанно пишет доносы в ГПУ, однако действовать репрессивно было опасно ввиду повсеместного неприятия народом обновленцев. Однако раскольникам, не без помощи ГПУ, удалось закрыть в Алатыре Троицкий мужской и Николаевский женский монастыри[18].
29 апреля 1923 года в Москве начал свою работу обновленческий так называемый «II поместный собор Российской Православной Церкви»[19].
От Симбирской епархии, разумеется, архиерей представлен на этом соборе не был. На этом соборе много говорилось о различных церковных «реформах», был «осужден и лишен сана и монашества» Патриарх Тихон, позорное осуждение которого, среди прочих, подписал и бывший Симбирский преосвященный Вениамин (Муратовский).
Также на соборе был назначен новый обновленческий архиерей на Симбирскую кафедру. Им стал бывший Симбирский викарный епископ Тихон (Василевский). Только теперь он возвращался в епархию в сане митрополита. Уклонившись в начале 1923 года в обновленческий раскол, владыка успел побывать некоторое время митрополитом Киевским[20]. Его викарием в Симбирске стал уполномоченный в Симбирском епархиальном управлении протоиерей Александр Воецкий. Он получил титул епископа Сызранского. Стоит отметить, что епископом он был женатым. Это было одной из основных причин, по которой его игнорировала вся епархия.
Прибыв в Симбирск, митрополит Тихон всячески пытался бороться с Промзинской автокефалией. Священников отправляли под запрет, на них писали доносы в ГПУ, однако ничего не помогало – автокефалия продолжала существовать. Тогда обновленцы пошли иным путем. В Промзино были отправлены для переговоров заместитель председателя епархиального управления и уполномоченный ВЦС. Им было поручено предложить протоиерею Сергию Знаменскому воссоединиться с обновленческой епархией и объявить ему, что в случае его согласия он не будет подвергнут никакому взысканию. Но отец Сергий отверг все предложения присоединиться к раскольникам[21].
ВЦУ принимали в епархии как данную необходимость в ожидании Поместного Собора. Но летом 1923 года из заключения выходит Патриарх Тихон. Народ, и без того не принимавший никаких обновленческих реформ, не желал более находиться под властью ВЦУ. Под давлением прихожан митрополит Тихон был вынужден делать некоторые удивительные для обновленческого архиерея уступки. В июле 1923 года по Симбирским храмам было распространено распоряжение владыки следующего содержания: «Симбирским епархиальным управлением с 7-го сего года июля разрешается совершать в храмах богослужения по старому стилю, где того желают прихожане»[22]. 1 сентября на приходы пришло еще одно весьма интересное распоряжение: «Симбирское епархиальное управление в заседании своем от 1 сентября сего года постановило: с настоящего 1 сентября допустить поминовение имени Патриарха Тихона в г. Симбирске в тех храмах, где того неотступно требуют прихожане и желают приходы. Имя Патриарха Тихона возносится за службами вместе со Вселенскими патриархами, к ним присовокупляется «и Святейшего отца нашего Патриарха Тихона». Председатель ЕУ митрополит Тихон»[23]. И эти слова были написаны человеком, среди прочих подписавшим постановление об осуждении Патриарха и лишении его сана и монашества!
Не справившись с епархией, митрополит Тихон пишет в епархиальное управление следующее письмо: «Будучи вызван депешей из Священного Синода, я отправляюсь в г. Москву на неопределенное время. На время моего отсутствия считаю нужным передать управление Симбирской епархией преосвященному викарию епископу Александру Сызранскому с тем, чтобы он пользовался содержанием по Сызранской кафедре. На путевые расходы прошу выдать мне пособие от 8–10 тысяч рублей. Епископа Александра вызвать в Симбирск теперь же. Тихон, митрополит Симбирский»[24].
На самом деле это был просто побег митрополита из епархии, с которой он так и не смог совладать. Не удалось это и епископу Александру (Воецкому). Он вообще бежал из епархии, опасаясь за свою жизнь. Перевели его на Полторацкую кафедру в Туркестан, где постановлением обновленческого же Синода от 5 января 1925 года «ввиду публичного отречения от веры “извержен” из свящ[енного] сана и отлучен от Церкви»[25].
Тем временем епархия осталась без какого-либо архиерея, поэтому архипастырские обязанности выполнял все тот же архиепископ Александр (Трапицын). В 1923–1924 годах раскольники безуспешно пытались вступить в переговоры с Патриархом Тихоном, который подписал постановление о непризнании каноничности обновленческой иерархии.
В феврале ВЦУ направляет в Симбирск викарного епископа Сенгилеевского, с правом управления всей епархией. Таковым стал выпускник Симбирской духовной семинарии епископ Иоанн (Никольский).
Между тем архиепископ Александр не имел никакой возможности связаться с Патриархом, вследствие чего, вместе с неким архиепископом Николаем, который к тому времени возглавил Промзинскую автокефалию, он образует временную независимую автокефальную Симбирскую Церковь. О возможности подобных действий говорил митрополит Ярославский Агафангел: «Возлюбленные о Господе преосвященные архипастыри! Лишенные на время высшего руководства, вы управляете своими епархиями самостоятельно, сообразуясь с Писанием, церковными канонами, обычным церковным правом, по совести архиерейской присяги впредь до восстановления высшей церковной власти. Окончательно вершите дела, по которым прежде испрашивали решения Священного Синода…»[26].
Обновленцы продолжают свою обычную жизнь. В Симбирск приходят воззвания обновленческого «просветительного отдела при Священном Синоде», в которых красочно описываются труды отдела на благо Церкви: «Народ сидел около водоемов, полных живою водою, чувствовал ее очистительную, живительную силу, но пить в меру желания своего не мог, так как доступ к ней затруднен был во многом непонятными формулировками языка…»[27]. Разумеется, за доступ к «живой воде» надо платить. Поэтому Священный Синод просит всех сознательных верующих внести свой вклад в дело церковного обновления, в частности на расходы так называемой переводческой комиссии. Все эти воззвания «сознательными верующими» благополучно игнорировались.
В это время все больше приходов стали переходить в Симбирскую автокефалию[28], устав и положение которой были посланы Патриарху Тихону. Епископ Иоанн (Никольский) непрестанно получал рапорты подобного содержания: «В Сызранское викариальное церковное управление. Председателя церковного совета Смоленской церкви Старо-Костычевского женского монастыря игумении Руфины рапорт. Сим имею донести Сызранскому ВЦУ, что постановлением общего собрания верующих Смоленской церкви от 9/XI сего года поручено мне объявить вам: с момента принесения покаяния перед Святейшим Патриархом Тихоном в мае месяце 1924 года наш коллектив верующих вашему церковному управлению не подчиняется. Председатель Р. Подледнева. Секретарь З. Балакова. 1924 г.»[29].
Также было избрано епархиальное управление автокефалии. Как ни удивительно, но Симбирская автокефалия получила регистрацию даже у гражданских властей[30]. Однако вскоре, когда власти поняли, что автокефалисты были не раскольниками, отнюдь, – они были ревностными приверженцами Патриарха Тихона, регистрации автокефалию лишили.
После разгона Симбирской автокефалии приходы вновь стали переходить в ведение обновленческого архиерея. Тогда же, в мае 1924 года, в Алатырь был рукоположен обновленческий викарный епископ выпускник Симбирской духовной семинарии Феодор (Преображенский)[31].
В свою очередь, Патриарх Тихон посылает викарного епископа, с титулом Сызранский, с правом управления всей епархией. Им стал епископ Серафим (Силичев). Вслед за этим ВЦУ назначает епископа Сенгилеевского Иоанна (Никольского) архиепископом Ульяновским (9 мая 1924 года Симбирск был переименован в Ульяновск, а вместе с ним и епархия стала носить имя «вождя мировой революции».). В это время епископ Феодор (Преображенский) покинул епархию по семейным обстоятельствам. А у архиепископа Иоанна появляется второй викарий – епископ Сызранский Назарий (Андреев), который стал в начале XX столетия первым викарным епископом в Симбирской епархии при архиепископе Вениамине (Муратовском). Так вновь на некоторое время епархия стала обновленческой: у обновленцев был правящий архиерей с двумя викариями.
С прибытием на кафедру каноничного, назначенного Патриархом архиерея – епископа Виссариона (Зорнина) – архиепископ Александр (Трапицын) остался жить в Ульяновске на покое. Ему еще пришлось побороться с раскольниками за каноничность Церкви теперь уже в Ульяновской епархии, взяв на себя обязанности в ее управлении вновь.
Впоследствии архиепископ Александр был назначен на Крымскую кафедру в 1928 году. В том же году его перевели на Самарскую кафедру, которой он управлял до 1933 года. Потом он был вынужден отойти от управления епархией, поскольку был приговорен к трем годам ссылки на Урал по обвинению в контрреволюционной деятельности. В 1936 году он вернулся в Ульяновск, однако служить здесь было негде: почти все храмы были закрыты. Тогда владыка переехал в Самару, где получил разрешение правящего архиерея служить в Петропавловском храме. Тогда же он получил назначение быть викарием Самарской епархии с титулом Пугачевский. Владыка Александр интересовался философией, он был замечательным духовным писателем. Его перу принадлежат следующие работы: «Апология Саровского торжества 19 июля»; «Под пером светского писателя-рационалиста» (СПб., 1903); «Догмат и этика» (СПб., 1903); «Назидательное значение благодатной личности преподобного Серафима Саровского для нашего времени» (СПб., 1905); «Странные сетования графа Л. Толстого в заграничной печати по поводу русско-японской войны» (СПб.,1905)[32].
30 ноября 1937 года владыка был арестован. Его обвинили в активном участии в подпольной контрреволюционной церковно-сектантской организации, а именно: ему приписывалась деятельность по объединению всего безместного священства Куйбышева, главным образом вернувшегося из ссылок[33].
21 декабря 1937 года «тройкой» НКВД 75-летний архиепископ Александр вместе с пятью священниками, проходившими с ним по одному делу, был приговорен к расстрелу. 14 января 1938 года приговор был приведен в действие. Всех расстрелянных похоронили в общей могиле, местонахождение которой не известно[34].
Священномученик Александр (Трапицын) был причислен к лику общецерковных святых Освященным Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в 2000 году.
(Продолжение следует.)
Илья Косых
24 июля 2009 года
[1] Якунин В.Н. История Самарской епархии в портретах ее архиереев. Тольятти, 1999. С. 136.
[2] Скала Алексий, протоиерей. Святые, в земле Симбирской просиявшие. Ульяновск, 2009. С. 114.
[3] Якунин В.Н. История Самарской епархии в портретах ее архиереев. С. 136.
[4] Скала Алексий, протоиерей. Святые, в земле Симбирской просиявшие. С. 118.
[5] Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917–1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 67.
[6] Скала Алексий, протоиерей. Святые, в земле Симбирской просиявшие. С. 124–125.
[7] Там же. С. 125–126.
[8] Скала Алексий, протоиерей. Церковь в узах. Ульяновск, 2007. С. 102.
[9] Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды. М., 2006. С. 377.
[10] Там же. С. 378.
[11] Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. С. 69.
[12] Скала Алексий, протоиерей. Святые, в земле Симбирской просиявшие. С. 129.
[13] Государственный архив Ульяновской области (далее – ГАУО). Ф. Р-200. Оп. 2. Д. 49. Л. 33.
[14] Там же. Л. 57.
[15] ГАУО. Ф. Р-3022. Оп. 1. Д. 291. Л. 3.
[16] Скала Алексий, протоиерей. Святые, в земле Симбирской просиявшие. С. 135.
[17] ГАУО. Ф. Р-3022. Оп. 1. Д. 186. Л. 21–21 об.
[18] Скала Алексий, протоиерей. Церковь в узах. С. 119.
[19] Соловьев И.В. «Обновленческий» раскол. М., 2002. С. 31.
[20] Там же. С. 962.
[21] ГАУО. Ф. Р-3022. Оп. 1. Д. 200. Л. 6.
[22] Скала Алексий, протоиерей. Церковь в узах. С. 121.
[23] Там же.
[24] ГАУО. Ф. Р-3022. Оп. 1. Д. 296. Л. 3.
[25] Соловьев И.В. «Обновленческий» раскол. С. 626.
[26] Скала Алексий, протоиерей. Святые, в земле Симбирской просиявшие. С. 140.
[27] ГАУО. Ф. Р-3022. Оп. 1. Д. 285. Л. 53.
[28] ГАУО. Ф. Р-3022. Оп. 1. Д. 297. Л. 44–45.
[29] ГАУО. Ф. Р-3022. Оп. 1. Д. 186. Л. 34.
[30] ГАУО. Ф. Р-3022. Оп. 1. Д. 296. Л. 34.
[31] Соловьев И.В. «Обновленческий» раскол. С. 969.
[32] Якунин В.Н. История Самарской епархии в портретах ее архиереев. С. 142.
[33] Скала Алексий, протоиерей. Святые, в земле Симбирской просиявшие. С. 152.
[34] Там же.
АРХИЕРЕЙСКОЕ СЛУЖЕНИЕ В СИМБИРСКОЙ (УЛЬЯНОВСКОЙ) ЕПАРХИИ В 1832–1989 ГОДАХ. ЧАСТЬ 4
В 1918 году в Симбирске были закрыты все домовые церкви, Симбирское духовное училище и епархиальное женское училище, а также Симбирская духовная семинария. Студенты и выпускники училища и семинарии, будучи священниками, диаконами и псаломщиками епархии, гибли целыми курсами, а образованного духовенства оставалось все меньше. С 1917 до середины 1920-х годов происходили массовые убийства духовенства без составления каких-либо документов, поэтому теперь удается установить лишь немногие имена убитых.
